— Только не говорите ему, что я фармацевт, — предупредила она. Узнав, что у него осведомленная аудитория, он может прикусить язык.
Бедный Кальдер, подумал я; впрочем, я и не собирался облегчать ему жизнь.
Он радушно приветствовал нас (отчего я почувствовал себя виноватым) и предложил всем кофе в громадной гостиной с дубовыми балками под потолком, где еще витала у очага тень Яна Паргеттера.
— Счастлив увидеться с вами вновь. — Кальдер вглядывался в Гордона, Джудит и Пен, точно пытаясь сообразить, что ему напоминают их лица. Он знал, разумеется, как кого зовут, но после Аскота прошло десять месяцев, и хотя тот день был для него по-особому памятен, между тем днем и этим он общался с великим множеством людей.
— Ах, да, — облегченно вздохнул он, и морщинка над бровями разгладилась. — Желтая шляпка с розами.
Джудит рассмеялась.
— Вы запомнили.
— Такую прелесть нельзя забыть. Она выслушала это, как выслушивают комплименты, но он и вправду не мог забыть ее: такие люди, напоенные солнцем, с трудом забываются.
— Я частенько вижусь с Дисдэйлом и Беттиной, — дал затравку разговору Кальдер, и Гордон подхватил, что они с Джудит тоже видятся с Дисдэйлом, хотя и не так часто. Тема была притянута за уши, но тем не менее послужила приемлемым переходом и связью между долгой поездкой в машине и Grand Tour.
Пациенты в стойлах были другие, но страдали вроде бы теми же недугами; допускаю, что можно простить хирургам, обезличенно обсуждающим «аппендицит с 14-й койки», ведь постояльцы меняются, а операции — нет.
— Звезда трехдневных соревнований поступил пять недель назад с жестоким мышечным бессилием и отсутствием аппетита. Есть не мог. Ходить под седлом не мог. Завтра отправится домой, сильный и цветущий. Неплохо выглядит, а? — Кальдер протянул руку над полуоткрытой дверью стойла и потрепал лоснящуюся бурую шею. — Его хозяйка, бедняжка, ожидала, что конь умрет.
Плакала, когда привезла его сюда. Истинное удовольствие испытываешь, знаете ли, когда можешь помочь.
Гордон учтиво согласился.
— Двухлетка, его только недавно начали тренировать. Поступил с серьезной инфицированной раной над копытом, на щетке. Провел здесь неделю, и вот он здоров. К великому счастью, тренер отослал его без промедления, поскольку я в прошлом пользовал некоторых его лошадей. Эта кобыла, — продолжал Кальдер, увлекая нас собой, — поступила два или три дня назад в скверном состоянии, в моче была кровь. Рад сообщить, что она хорошо реагирует.
— Эту он тоже похлопал, как и прочих.
— В чем причина кровотечения? — поинтересовалась Пен, придерживаясь, однако, тона любопытствующей-невежды-из-публики. Кальдер покачал головой.
— Не знаю. Ее ветеринар определил почечную инфекцию, осложненную кристаллурией, что и означает кристаллы в урине; но он не определил вид микробов, и какой бы антибиотик ни пробовал, ничего не действовало. Так что кобыла оказалась здесь. Последняя надежда. — Он подмигнул мне. — Я подумываю просто переименовать все поместье в «Последнюю Надежду».
— И чем вы ее лечите, — спросил Гордон, — травами?
— Любыми, какие могу придумать, — ответил Хальдер. — И, разумеется... руками.
— Наверное, — застенчиво спросила Джудит, — вы никому не позволяете смотреть?
— Дорогая леди, вам я позволю все, что угодно, — заверил Кальдер.
— Только вы ничего не увидите. Можете простоять полчаса, и ничего не произойдет. Это ужасно скучный процесс. А еще я, возможно, не буду способен, понимаете, если кто-нибудь будет стоять рядом и ждать.
Джудит понимающе улыбнулась, и обход продолжился, закончившись, как и в прошлый раз, в приемной.
Пен постояла, светски оглядываясь кругом, затем медленно пошла вдоль застекленных шкафчиков, близоруко всматриваясь в их содержимое.
Кальдер, к счастью, игнорировавший ее ради Джудит, в это время вытягивал свою древнюю форму для таблеток и с гордостью ее демонстрировал.
— Какое чудо, — искренне сказала Джудит. — Вы часто этим пользуетесь?
— Постоянно, — отвечал хозяин. — Любой травник с именем сам делает свои пилюли и микстуры.
— Тим говорил, что вы прячете в холодильнике универсальную волшебную микстуру.
Кальдер улыбнулся и услужливо распахнул дверцу холодильника, явив пластиковые сосуды, как и прежде, наполненные чем-то коричневым.
— Что в них? — полюбопытствовала Джудит.
— Профессиональная тайна, — улыбаясь, ответил Кальдер. — Отвар хмеля и всякое прочее.
— Вроде пива? — предположила Джудит.
— Ну, возможно.
— Лошади пиво пьют, — сказал Гордон. — Я что-то такое слышал.
Пен нагнулась, подобрала маленькую персикового цвета пилюлю, скромно лежавшую на полу под одним из буфетов, и без единого слова положила ее на рабочий стол.
— Это все так увлекательно, — сказала Джудит. — Страшно мило с вашей стороны все нам показать. Я теперь буду смотреть все ваши программы, ни одной не пропущу.
Кальдер охотно ей откликнулся, как делали все мужчины, и пригласил нас в дом выпить перед отъездом. Однако Гордон выказывал признаки усталости и все прятал обе руки в карманы, видимо, чувствуя, что они сильно дрожат; так что мы все с энтузиазмом поблагодарили Кальдера за гостеприимство, обменялись восхищенными замечаниями его лечебнице и забрались в машину, разместившись на прежних местах.
— Приезжайте, когда захотите, Тим, — сказал Кальдер; я поблагодарил и ответил, что, наверное приеду. Мы пожали руки и улыбнулись друг другу: равно увязшие в наших странных взаимоотношениях и равно неспособные развить их глубже. Он помахал мне, я помахал ему и тронул машину с места.
— Ну, разве он не прелесть? — заявила Джудит. — Нет, Тим, теперь я правда понимаю, чем он вас так восхитил.
Гордон фыркнул и сказал, что хорошие аптекари вовсе не лучшие врачи; но Кальдер действительно производит впечатление.
И только Пен, через несколько миль, высказалась в ином смысле.
— Не хочу говорить, что он плохо помогает лошадям. Должно быть, хорошо, иначе бы ему не приобрести такой репутации. Но, честно говоря, я не думаю, что он пользуется только травами.
— А как ты считаешь? — заинтересовалась Джудит, поворачиваясь так, чтобы видеть подругу. Пен подалась вперед.
— Я нашла на полу таблетку. Вряд ли вы заметили.
— Я заметил, — сказал я. — Вы положили ее на стол.
— Правильно. Так вот, это никакая не трава, а самый что ни на есть обыкновенный варфарин.
— Это для тебя самый обыкновенный вар-вар-что-то, — сказала Джудит.
— А не для меня.
В голосе Пен послышалась улыбка.
— Варфарин — средство, полезное для людей, — полагаю, и для лошадей тоже, — в случае, например, сердечного приступа. Это кумарин, антикоагулянт. Разжижает кровь, предотвращает образование тромбов в венах и артериях. Широко используется во всем мире.
