Книга Бурный финиш, страница 14. Автор книги Дик Фрэнсис

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Бурный финиш»

Cтраница 14

Единственно неприятным было то, что мне не хотелось начинать новый рабочий день со слипающимися глазами. Билли зевал не меньше моего, сооружая очередной бокс, и только пожилой Альф успел отдохнуть. Поскольку он почти ничего не слышал, даже если кричать ему в ухо, мы трудились в полном молчании, словно роботы, погрузившись каждый в свои мысли, далекие друг от друга, как полюса магнитов. Одинаковые полюса отталкиваются, разные притягиваются. Мы с Билли были два холодных Северных полюса.

Обратно мы возвращались с полным грузом, как это было заведено у Ярдмана. Он не любил порожних рейсов, особенно межконтинентальных. Поэтому он не ленился обзванивать клиентов, чтобы обеспечить полную загрузку. Владельцев это устраивало — в таком случае Ярдман предоставлял им скидку. Тимми и Конкер не одобряли этой практики, и теперь я понял почему. Человеческий организм не любит фокусов со временем. Но где-то над Атлантикой мою сонливость и усталость как рукой сняло. Я впервые столкнулся с лошадью, разбушевавшейся в полете.

Старый Альф потряс меня за плечо, и, увидев в его глазах испуг, я мигом вскочил на ноги и поспешил туда, куда он показывал, — в переднюю часть салона.

Во втором от начала боксе увесистый трехлетний жеребец разломал свой хомут и теперь стоял в деревянной клетке, не сдерживаемый ничем. Его передние ноги были связаны, но он методично бил задними. Он был весь в мыле и время от времени тревожно ржал. Его сосед, прижавшись к краю бокса, пугливо закатывал глаза, стараясь не попасть под копыта буяна. Доски дрожали, дребезжали и начали трескаться, еще несколько ударов — и все сооружение рухнет.

Рядом со мной возник второй пилот. Нервно теребя меня за рукав, он прокричал:

— Капитан говорит, что не может вести самолет, когда лошадь так прыгает! Он говорит, что надо заставить ее стоять спокойно, иначе нарушается баланс.

— А как ее заставишь?

— Это ваша проблема, — отозвался он. — И бога ради, сделайте что-нибудь поскорее!

Задняя часть бокса уже была разломана. Цепи, правда, удерживали ее части на месте, но через минуту-другую все может развалиться. Тогда мы окажемся один на один с обезумевшим животным, и стоит ему заехать копытом в иллюминатор, герметизация нарушится и нам всем настанет конец.

— У вас на борту есть шприц и снотворное?

— Нет. Обычно мы выполняем пассажирские рейсы. Почему вы не захватили?

Не было инструкций, предусматривающих наличие всего этого при перевозках животных. Это, конечно, упущение, но рассуждать об этом было поздно.

— У нас в аптечке есть транквилизаторы, — сказал второй пилот, но я покачал головой.

— Не пойдет. Они непредсказуемы. Могут успокоить, а могут, наоборот, возбудить, — сказал я и подумал, что, возможно, жеребец взбесился как раз от неправильной дозы. С лошадьми часто получается наоборот, к тому же просто невозможно сделать инъекцию из обычного шприца взбесившейся лошади.

— Принесите нож, — сказал я. — Или что-нибудь длинное и острое. И поскорее.

Второй пилот повернулся и, спотыкаясь, побежал по проходу. Между тем жеребец окончательно выломал заднюю стенку. Затем развернулся и просунул голову между двух брусьев, пытаясь высвободиться. В его глазах была паника.

Билли вытащил из-за пазухи револьвер и дрожащей рукой стал целиться в голову жеребца.

— Не валяй дурака! — крикнул я. — Мы на высоте тридцать тысяч футов!

В этот момент появился второй пилот с хлебным ножом-пилкой в руках. Увидев револьвер, он чуть не упал в обморок.

— Н-не н-надо, — пробормотал он. — Н-не н-надо.

Зрачки Билли расширились. Он не видел и не слышал ничего. Он впился взором в жеребца, готовый пустить в ход оружие, которое могло убить всех нас.

Жеребец выбил чеку, скреплявшую брусья, и, протиснувшись между ними, вырвался на свободу, словно поток, прорвавший плотину. Я сделал шаг вперед и ударил его ножом туда, где голова переходила в шею. Каким-то чудом я угодил в сонную артерию. Отбежать я не успел.

Жеребец обрушился на меня, закатывая глаза, обливаясь кровью и тщетно пытаясь снова встать на ноги. Его грива забивалась мне в рот и лезла в глаза, его туша придавила меня к полу. Вздымающиеся бока жеребца словно делали мне искусственное дыхание, как в каком-то кошмарном сне. Он никак не мог подняться, постепенно его судороги ослабли, и он затих.

Тогда подошел второй пилот, схватил меня под мышки и выволок из-под поверженного животного. Кровь продолжала хлестать из его раны, растекаясь алыми ручейками по доскам пола. Альф распотрошил один из брикетов сена и стал забрасывать лужи. Сено тотчас же превратилось в бурую промокшую массу. Я не знал, сколько пинт крови в жеребце, но из этого, похоже, она вышла вся до капли.

Моя одежда намокла, от сладковатого запаха стала подступать тошнота. Шатаясь, я добрался до уборной, стащил с себя все, что на мне было, и стал отмываться. Я непрерывно дрожал.

Кто-то бесцеремонно распахнул дверь. Это был второй пилот. Он протянул мне брюки и свитер. Похоже, они были из его гардероба.

— Подарок фирмы, — сказал он.

Я кивнул в знак благодарности, оделся и пошел назад, успокаивая по пути прочих наших четвероногих пассажиров.

Второй пилот тем временем препирался с Билли насчет револьвера. Билли утверждал, что пуля не пробьет металлическую стенку. Пилот ругался и кричал, что нельзя так рисковать: мол, мог быть рикошет в стекла иллюминаторов. Меня же интересовало другое: почему Билли носит при себе заряженный револьвер так, словно это обычный бумажник?

Глава 5

Вернувшись домой, я рухнул в кровать и заснул как убитый. Утром я проспал и еле успел в Кемптон, где проводились скачки любителей. Я подумал, что достойным завершением этой недели будет падение с той дохлятины, на которой я опрометчиво согласился выступать. И хотя я неверно рассчитал момент, когда мой жеребенок прыгал через последнюю канаву, я не упал исключительно потому, что вцепился в жеребца, словно пиявка: уж очень не хотелось грохнуться на землю.

И хотя я удержался в седле, мой скакун, и без того не имевший особых шансов, вовсе потерял интерес к скачке. Я трусцой подъехал на нем к его склочному хозяину, который решил, что победа упущена из-за меня, о чем он и не преминул мне сообщить. Поскольку он превосходил моего отца на несколько земляничных листьев [2] , то считал, что имеет право свободно изливать свою желчь. Я слушал, как он выражает сомнения в моей способности проехать и в телеге, и думал, как же он обращается с жокеями-профессионалами.

Отец Джулиана Текери, проходивший мимо, услышал обрывки его монолога, и на лице его выразилось крайнее удивление. Когда я вышел из комнаты для взвешивания, он подошел ко мне со списком лошадей, которых собирался заявить на скачки, и мы отправились обсуждать его в бар. Текери купил мне лимонад, мы сели за дальний столик, и он разложил на нем бумаги. Я понял, что постоянные успехи его лошадей были неслучайны: он был очень толковым специалистом.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация