Диваны без каких-либо затей, прямоугольник истертого коврика, прибитый по краям к полу, и настольная лампа, привинченная к столу. Зеркало, прикрепленное к стене, вращающееся кресло, пестрые занавески и горячий душ.
— Хозяева позаботились, чтобы мы тут не стибрили чего-нибудь, — ухмыльнулся Джик. — Давай нарисуем им фреску…
— Нет! — вскричала все еще не оправившаяся от испуга Сара.
— Есть чудесная австралийская поговорка, — проговорил Джик. — «Если оно двигается — стреляй, если растет — руби!»
— А почему ты ее вспомнил? — спросила она.
— Мне вдруг показалось, что Тодду будет приятно услышать ее.
— Нам необходимо все серьезно обдумать. — И мы, сидя в моем номере, старались придумать нетрадиционные способы отвлечься от создавшейся ситуации.
Джик крутился в кресле, Сара сидела на одном диване, а я — на другом. Мой чемодан и сумка стояли рядышком на полу.
— Вы понимаете, что мы смылись из отеля, не оплатив счета? — спросила Сара.
— Не волнуйся, — ответил Джик. — Мы не забрали багаж, так что пусть думают, что мы еще живем там. Через некоторое время я им позвоню.
— А как же Тодд?
— Я расплатился. До вашего возвращения. У Сары немного отлегло от сердца.
— А как Грин нашел вас? — спросил я.
— Одному Богу это известно, — отозвался Джик хмуро.
— Но как ты узнал про Грина? Это просто невероятно, — встрепенулась Сара. — Как ты узнал, что в номере есть еще кто-то, кроме нас с Джиком? И вообще, как ты узнал, что мы влипли?
— Джик мне сказал…
— Он не мог! Он не мог рисковать, предупреждая тебя! Он должен был просто пригласить тебя. Он так и сделал… — Ее голос задрожал, и на глаза навернулись слезы. — Ты понимаешь, они ведь заставили его…
— Джик все сказал мне. Во-первых, он назвал меня Чарльзом, чего никогда не делает, и я сразу понял, что здесь что-то не так. Во-вторых, он был груб со мной. Я знаю, ты считаешь, что он всегда ведет себя таким образом, но ты ошибаешься. Я догадался, что кто-то находится в вашем номере и вынуждает вас пригласить меня, чтобы я попал в западню. И наконец, он обозвал меня «чертов оксид хрома», а оксид хрома — пигмент в зеленой краске, грин. И тогда я понял, кто именно расставил свои сети.
— Да, зеленая краска — грин! — Слезы в ее глазах высохли. — Вы оба действительно необыкновенные парни!
— Профессиональные знания! — ответил Джик.
— Расскажите, что произошло? — попросил я. — Со всеми подробностями.
— Мы вышли перед последним заездом, чтобы избежать столпотворения на дороге, и без происшествий доехали до отеля. Я поставил машину. И как только поднялись в номер, в дверь ворвались они…
— Они?
— Да. Втроем. Один из них — Грин. Мы его сразу узнали по твоему рисунку. Второй — парень из Художественного центра. А третий состоял из бицепсов и лохматых бровей, без малейших признаков интеллекта, весь… — Он непроизвольно потер место под сердцем.
— Он ударил тебя? — уточнил я.
— Все произошло слишком быстро, — извиняющимся тоном продолжал Джик. — И тут же они набросились на Сару, заломив ей руки за спину. А потом заявили, что зальют ей глаза скипидаром, если я не приглашу тебя…
— У них был пистолет?
— Нет, только зажигалка… Послушай, ты уж меня прости, дружище. Но, понимаешь, они держали проклятую гигантскую зажигалку с пламенем, как у паяльной лампы, в нескольких дюймах от ее щеки… И я не мог на это смотреть. А тут еще Грин говорит, что они не пощадят ее, если я тебя не позову… Да и не мог же я одолеть сразу всех троих…
— Перестань ты оправдываться! — сказал я.
— Мне ничего не оставалось, как позвонить тебе. Я передал Грину, что ты придешь через десять минут, потому что должен одеться. Но, полагаю, он и сам все слышал, потому что стоял рядом со мной, готовый тут же прервать разговор, если услышит что-нибудь подозрительное. И видел бы ты их лица, когда официант вкатил в номер свою тележку. Бровастый сразу отпустил Сару, парень стоял разинув рот, а зажигалка полыхала, как нефтеперерабатывающий завод.
— Грин сказал, что мы не хотим шампанского и пусть его заберут, — добавила Сара, — но мы с Джиком велели официанту открыть бутылки.
— Прежде чем он открыл первую, начали подходить остальные… и всем наливали шампанское… Комната наполнилась людьми… а Грин с компанией застыли у окна, словно парализованные, так ошеломила их тележка и все люди. А я просто сгреб Сару, и мы рванули мимо них. На выходе я еще успел заметить, как Грин с помощниками стараются пробиться через довольно плотную толпу гостей, добравшихся до дармового шампанского… И сдается мне, перевернутая тележка уборщицы тоже немало посодействовала тому, что мы все успели добежать до лифта.
— Сколько же они там еще веселились? — поинтересовался я, ухмыляясь.
— Пока играло шампанское.
— Должно быть, они подумали, что ты сумасшедший? — заметила Сара.
— В День кубка всякое может случиться, — возразил я, — да и персонал «Хилтона» не удивишь эксцентричными гостями.
— А если бы у Грина был пистолет? Я криво усмехнулся.
— Ему бы пришлось размахивать им в присутствии достаточного числа свидетелей.
— И все же он мог им воспользоваться.
— Мог бы… Но он был далековато от парадного выхода. — Я прикусил губу. — Э-э… А как он дознался, что я тоже в «Хилтоне»?
Последовала напряженная пауза.
— Я сказала, — наконец призналась Сара не без вызова. — Джик сейчас тебе не все рассказал. Сперва они сказали… нет, Грин сказал… что они сожгут мне лицо, если Джик не откроет, где ты. Он молчал… он был должен… Вот я им и сказала, чтобы он… Кажется, мои слова звучат по-дурацки…
По моему мнению, они звучали необычайно трогательно. Исключительная любовь и глубина понимания. И я улыбнулся ей:
— Значит, сначала они не знали, что я здесь, в отеле?
— Не думаю, — подтвердил Джик, — чтобы они догадались даже, что ты в Мельбурне. Они были ошарашены, когда Сара сказала, что ты наверху. Но, полагаю, они уже знали, что в больнице Алис-Спрингса тебя нет.
— Им известно об ограблении?
— Уверен, что еще нет.
— Как только обнаружат, что исчезло, — усмехнулся я, — с ума сойдут от ярости.
Мы с Джиком избегали догадок относительно того, что было бы, если бы я сразу спустился в их номер, хотя оба знали, что последовало бы за этим. Сару взяли бы заложницей, и мне пришлось бы выйти из отеля и сдаться на милость Грина. Мало вероятно, чтобы они еще раз отпустили меня живым.
— Ужасно хочется есть, — сказал я.
Сара улыбнулась сквозь слезы:
— А когда тебе не хочется?
