— Ты неплохо относилась ко мне в те далекие дни.
Она уставилась на меня, лицо чуть смягчилось, но ненадолго.
— Мне приходилось угождать Малкольму.
— Ты была когда-нибудь счастлива?
— Конечно! — Ее губы изогнулись в язвительной усмешке. — Когда Малкольм бегал ко мне от Джойси. Пока этот мерзкий сыщик нас не выследил.
Я спросил, не нанимала ли она Нормана Веста, чтобы отыскать Малкольма в Кембридже.
Алисия уставилась на меня пустыми круглыми глазами и бесцветным голосом сказала:
— Нет. Зачем бы мне это понадобилось? Мне наплевать, где носит Малкольма.
— Почти все вы хотели найти его, чтобы заставить не разбазаривать деньги.
Алисия сказала:
— Он сдурел на старости лет. Нужно оформить над ним опекунство, пусть за всем следит Жервез. И проследить, чтобы не вмешивалась эта ужасная Урсула. Она плохая жена для Жервеза, я всегда ему это говорила.
— Так ты не нанимала Нормана Веста?
— Конечно, не нанимала! — отрезала она. — Перестань задавать такие дурацкие вопросы! Ты что-то задерживаешься у нас, — она беспокойно завозилась в кресле.
Собственно, я тоже думал, что уже пора уходить. Наверное, только присутствие Пола удержало Алисию от того, чтобы высказать мне в лицо все свои ядовитые замечания, которые она не устает повторять у меня за спиной. Уж они перемоют мне косточки, когда я уйду! Пол холодно кивнул мне, прощаясь. «Еще один недруг», — подумал я.
Если визит к Алисии оказался бесполезным, от Вивьен я добился еще меньшего. В заметках Нормана Веста значилось только имя, возраст, адрес, «перебирала журналы» и «нет алиби». Мне повезло не больше, чем ему. Вивьен не ответила ни на один из моих вопросов, и разговорить ее никак не получилось. Она несколько раз повторила, что Малкольм испортил жизнь ее детям, а я — сущий дьявол во плоти, который ему помогает. Она надеется, что мы оба будем вечно гореть в аду. (Странно. Я всегда думал, что дьявол и его друзья чувствуют себя там как дома.)
Тем не менее я все же спросил, не нанимала ли она Нормана Веста, чтобы разыскать Малкольма в Кембридже. Конечно, нет. Она не хочет иметь ничего общего с этим кошмарным человеком. И если я тотчас же не отойду от ее двери, она вызовет полицию.
— Наверное, не очень радостно жить с таким злым сердцем? — не удержался я.
Она оскорбилась:
— Что это ты имеешь в виду?!
— Ты все время злишься, не знаешь покоя. Это, должно быть, очень тяжело. Не на пользу твоему здоровью.
— Убирайся!
Я повернулся и ушел.
Я вернулся в Кукхэм и долго просидел у телефона, разговаривая с Люси о Томасе и с Фердинандом о Жервезе.
— Мы все должны помогать своим братьям, — сказала Люси. — Томас почти все время спит. Выздоравливает. Люси говорила с Беренайс.
— Что ты ей сказал, Ян? Она совершенно переменилась. Перестала быть такой язвой. Не думаю, что это надолго, как по-твоему? Я сказала, что с Томасом все в порядке — она разрыдалась.
Люси сказала, что оставит Томаса у себя на какое-то время, но не до конца его дней.
Фердинанд, едва заслышал мой голос, заорал:
— Где тебя черти носят? Я уже слышать не могу твой автоответчик! Ну, что — выяснил, кто убил Мойру? — Его голос звенел от волнения.
— Я выяснил, что некоторые ее точно не убивали.
— Я спрашиваю не об этом!
— Хорошо, скажу, как твой компьютер, — я набрал достаточную базу данных.
— А результат?
— Колесики вертятся.
— В компьютере нет колесиков! Хотя, если подумать, может, и есть… В любом случае, ты своими расспросами наделал немало бед. Я слышал, Томас ушел от Беренайс, а что касается Жервеза, то он готов придушить тебя за то, что ты обедал с Урсулой. Ты в самом деле с ней обедал? Какого черта? Ты же знаешь, какой он ненормальный. Его до сих пор трясет от злости.
— Если ты не хочешь, чтобы от тебя ушла Дебс, поменьше слушай Алисию.
— Что за чертовщину ты устроил у Жервеза и Урсулы, что они так поссорились? — допытывался Фердинанд.
— Да ничего особенного.
Фердинанд разъярился.
— Ты готов пойти на что угодно, только бы досадить Алисии!
— Как раз наоборот. Это из-за нее у всех куча неприятностей, и это уже стоило тебе одной жены. — Он ничего не ответил, и я продолжил: — Жервез скоро разорится из-за виски.
— Какое это имеет отношение ко всему остальному?
— Фердинанд, как тебе удалось так легко смириться с тем, что ты — незаконнорожденный?
— Что?!!
— Жервез спивается из-за этого. Представь, он до сих пор от этого страдает. Все, пока! — Я вздохнул и положил трубку.
Пообедал, собрал вещи.
Утром, заплатив но счетам, я отогнал нанятую машину в аэропорт и сдал там служителю автопарка. Когда самолет оторвался от земли, я почувствовал себя так, будто с моих рук и ног упали кандалы.
Я нашел Малкольма только через четыре дня. Вернее, это он меня нашел.
Чтобы не чувствовать себя заброшенным, я каждый день звонил в Стэмфорд. Секретарша уверяла, что известия должны поступить со дня на день. Я уже представлял себе, что Малкольм и Рэмзи, как завзятые охотники, пробираются по безлюдным джунглям, но все оказалось гораздо проще. Они ездили с одного конного завода на другой в самых захолустных уголках Кентукки, и как раз оттуда Малкольм позвонил мне на четвертый день, в четверть девятого утра.
— Что ты делаешь в Нью-Йорке? — удивился он.
— Смотрю на небоскребы, — ответил я.
— Я думал, мы встретимся в Калифорнии.
— Конечно, — сказал я. — Когда?
— Какой сегодня день?
— Пятница.
— Не клади трубку.
Я услышал, как он разговаривает с кем-то на том конце провода.
— Мы сейчас уезжаем смотреть лошадей. Рэмзи забронировал комнаты в «Беверли-Уилшир» с завтрашнего дня до следующей субботы, но нам с ним надо задержаться здесь еще на несколько дней, закончить кое-какие дела. Отправляйся завтра в Калифорнию, а мы подъедем, наверное, где-то в среду.
— А раньше никак нельзя? Мне надо с тобой поговорить.
— Ты что-то раскопал? — Голос Малкольма переменился, как будто он внезапно вспомнил о кошмарном мире с убийцами, который остался где-то далеко в прошлом. — Расскажи.
— Не по телефону. И не второпях. Поезжай, посмотри лошадей, а завтра встретимся в Калифорнии. Там тоже есть лошади. Тысячи лошадей.
Малкольм несколько мгновений молчал, потом сказал:
— Я перед тобой в долгу. Увидимся завтра, — и положил трубку.
