Не хочу верить.
Бесконечно грустно.
В первую очередь.
Договориться о встрече. Ипсуич?
Вопрос открыт. Проклятье!"
Мне бы хотелось, чтобы он оказался более откровенным, более информативным, но, похоже, он не видел в этом нужды. Поразительно, что Гревил и так много написал. Видимо, его потрясение было настолько велико, что он просто не мог сдержаться. Последующая информация не содержала никаких комментариев и представляла собой лишь краткое перечисление расходов за услуги фирмы под названием «Евро-Секуро» и номер телефона. Примерно на этом месте кончилась бумага. Я высветил всю оставшуюся информацию на экране и бегло просмотрел ее, но там больше не оказалось ничего выдающегося.
Я выключил обе машинки и перечитал все, что было написано на длинном завитке бумаги с самого начала, затем расправил его и свернул так, чтобы он вошел в карман рубашки. Потом я оделся, собрался, позавтракал, дождался Брэда и, обнадеженный, отправился в Лондон.
Звонить в Антверпен нужно было с телефона компании «Саксони Фрэнклин», чтобы они могли в целях предосторожности перепроверить звонок. Я бы предпочел более конфиденциальное место, чем кабинет Гревила, но это было нереально. И в это утро я сразу же спросил у Аннет, не было ли у моего брата какого-нибудь приспособления, предупреждавшего о том, что кто-то слушает телефонный разговор по параллельному аппарату. Все телефоны в офисе были взаимосвязаны.
— Нет, не было, — ответила она с обеспокоенным видом.
— Как же он этого не предусмотрел! — воскликнул я.
— Вы намекаете на то, что мы подслушивали?
— Не вы, — поспешил заверить я, видя ее возмущение подобным предположением. — Однако вы правы. Я думаю, такое случалось. И сегодня утром я должен быть уверен, что меня никто не подслушивает. Так, может быть, вам стоит всем вместе отправиться на склад и спеть там «Правь, Британия», пока я буду говорить по телефону?
С юмором у Аннет было плоховато. Мне пришлось объяснить ей, что не стоило понимать сказанное мной буквально. Она обиженно согласилась, когда мне понадобится, обойти параллельные аппараты, чтобы убедиться, что никто не подслушивает.
Я поинтересовался у нее, почему у Гревила не было вообще личного телефона. И услышал в ответ, что такой в свое время был, но сейчас они использовали эту линию для факса.
— Когда он хотел поговорить конфиденциально, он спускался во двор и звонил из своей машины, — добавила она.
Там, вероятно, он мог чувствовать себя в безопасности от людей с чувствительными подслушивающими устройствами, если он подозревал, что кто-то ими пользовался. Гревил, несомненно, знал о предательстве.
Закрыв двери, я сел за стол Гревила и поискал три неизвестных мне антверпенских имени, выданные «Чародеем», в длинном списке, предоставленном Джун, и обнаружил, что все три там значились.
Звонки по первым двум номерам не дали никаких результатов. Позвонив по третьему номеру и объяснив, кто я такой, я услышал уже знакомый ответ: сверимся с картотекой и перезвоним. Они перезвонили, но аморфный голос на дальнем конце провода был осторожен до предела.
— Мы, представители компании «Маартен-Панье», не можем ничего обсуждать с вами, месье, — сказал он. — Месье Фрэнклин особо подчеркнул, чтобы мы не вступали в переговоры ни с кем из его офиса, кроме него самого.
— Мой брат умер, — сказал я.
— Мы не можем верить вам на слово, месье. Ваш брат просил нас быть осмотрительными, имея в виду попытки получить информацию о его делах, и мы не имеем права их обсуждать.
— В таком случае не могли бы вы позвонить его адвокатам, удостовериться в том, что он умер и что теперь его делами занимаюсь я?
После небольшой паузы голос сдержанно ответил:
— Хорошо, месье, сообщите нам имена его адвокатов.
Я сообщил, и началось долгое ожидание, в течение которого позвонили три клиента с длинными заказами; я их записал, опасаясь по рассеянности что-нибудь перепутать.
Затем последовал безумный звонок какой-то женщины, которая бессвязно пыталась объяснить, что ей нужно срочно поговорить с мистером Фрэнклином.
— Вы миссис П.? — спросил я наугад. Это была именно миссис П. Миссис Патерсон, как представилась она. Я сообщил ей жуткую новость и стал слушать ее рассказ о том, каким замечательным джентльменом был мой брат, и, Боже мой, она чуть не упала в обморок, увидев, что творилось в гостиной.
Я предупредил ее, что то же самое творится во всем доме.
— Не обращайте внимания, — сказал я. — Потом я все уберу. А вы, если сможете, пропылесосьте и вытрите пыль после этого. Я был бы вам очень благодарен.
Немного успокоившись, она дала мне свой номер телефона.
— Позвоните мне, — сказала она. — Ах, Боже мой, Боже мой!
Наконец я вновь услышал голос из Антверпена и, попросив его подождать, подскочил к двери, позвал Аннет, протянул ей заказы клиентов и сказал, что сейчас настал момент для принятия мер безопасности. Когда я вновь закрывал дверь, она посмотрела на меня осуждающим взглядом.
Вернувшись в кресло Гревила, я обратился к антверпенскому голосу:
— Будьте любезны, скажите мне, месье, были ли у вас с моим братом какие-нибудь деловые контакты? Я пытаюсь разобраться в его делах, но он почти не оставил никаких записей.
— Он специально просил нас не присылать в офис ничего в письменном виде о той работе, которую мы для него выполняли.
— Он, э... простите, как вы сказали?
— Он говорил, что не всем доверял в своей компании. Он просил нас сообщать все существенное по факсу в его машину, но лишь в том случае, если он сам звонил оттуда и просил об этом.
— Гм. — Я даже заморгал от неожиданности. — Я видел у него в машине факс, но не нашел там ни счетов, ни какой-либо другой информации от вас.
— Думаю, что все это вы найдете у его бухгалтеров, если поинтересуетесь.
— Ну надо же!
— Простите, месье?
— А я и не подумал поинтересоваться у бухгалтеров, — глупо сказал я.
— Он говорил, из-за налогов...
— Да, понимаю. — Я помолчал. — А какую конкретно работу вы для него выполняли?
— Простите, месье?
— Он не присылал вам сотню бриллиантов цвета "Н" весом в среднем 3, 2 карата каждый для огранки и шлифовки? — спросил я, затаив дыхание.
— Нет, месье.
Должно быть, у меня невольно вырвался вздох разочарования.
— Он прислал двадцать пять камней, месье, но пять из них оказалось не бриллиантами.
— А кубическими цирконами, — осведомленно продолжил я.
— Да, месье. Как только мы это обнаружили, мы тут же сообщили месье Фрэнклину. Он сказал, что мы ошиблись, однако это не было ошибкой, месье.
