– Хорошо! – пообещали мы и помчались к Седовым,
хотя я чувствовала, что это пустой номер.
– Мотька, а что твоя печенка, молчит?
– Если бы! Печенкой чую, дело плохо! Вот дурак! Как
можно было оставить дома уоки-токи!
У Седовых никто ничего про Валерку не слышал. Но Ирина
Олеговна решила, что паниковать еще рано. Мало ли куда может запропаститься
четырнадцатилетний мальчишка.
– Слушай, Аська, – начала Матильда, когда мы вышли
от Седовых, – ты «жучки» утром проверяла?
– Не успела, Светлана Матвеевна пришла, и я забыла.
– Бежим скорее, проверим!
– Ты что-то надумала?
– Есть одна мысль! Понимаешь, если они случайно
обнаружат «жучка», сразу сообразят, что это дело рук мальчишки со змеей!
– Какой ужас!
Мы бросились домой.
Нас перехватила тетя Липа.
– Нашли Валерочку?
– Нет еще, это так быстро не делается, – стала я
объяснять, а Мотька бросилась наверх, в нашу комнату. Вернулась она белая как
мел.
Освободившись от тети Липы, я отвела Мотьку в сторонку.
– Что там?
– Глухо, как в танке! Все молчат!
– Может, просто никого нет дома?
– Не похоже! Хотя, все бывает…
– Мотька, говори, что ты подозреваешь?
– Я уже сказала! Если они обнаружили «жучки»…
– Но откуда у такого мальчишки «жучки» возьмутся?
– А откуда они у него взялись? Что ты дурочку
валяешь? – рассердилась Матильда.
– Не злись, Мотька, я же пытаюсь рассуждать, как они…
– Чего тут рассуждать? Они просто решили выяснить,
откуда «жучки» взялись!
– Значит, думаешь, Валерка у них?
– Ясный перец!
– Тогда надо срочно заявить в милицию!
– Нет, надо срочно разыскать Кирилла, он может знать,
где они держат Валерку!
– Мотька, золотая голова! Бежим звонить!
Я набрала номер Кошелева, трубку снял Михал Михалыч.
– Ася? Что опять стряслось? Валерка пропал?
– Михал Михалыч, Кирилл у вас? Нет? Не появлялся?
Странно…
Михал Михалыч подозвал Котю.
– Ася, ты все передала Кириллу?
– Конечно, еще позавчера… Он сам зашел к деду, я все
ему и выложила.
– А он что?
– Обрадовался и сказал, что хочет еще разобраться с
этими типами… А теперь вот Валерка пропал… Может, в милицию заявить?
– Подожди, не надо пока! Ася, а вы там, где меня
держали, не были, не смотрели?
– Нет!
– Наведайтесь туда. Вряд ли, конечно, они второй раз
этим сараем воспользуются, но чем черт не шутит!
Мы опрометью кинулись на другой конец поселка, где на
заброшенном участке стоял ветхий с виду сараюшка. Наплевав на все поселковые
суеверия, мы облазали там все вокруг, но ничего не нашли.
Обратно мы уже едва плелись.
– Доигрались! – зловеще проговорила Мотька. –
Как теперь его матери в глаза смотреть?
– Но мы же его не заставляли! Он сам к нам лез! –
пыталась я оправдаться хотя бы в собственных глазах.
– Шерлокини! Конечно, у парня мозга за мозгу зашла от
уоки-токи и всяких детективных историй. Чудо, что мы сами еще целы! –
ворчала Матильда.
– Ой, да заткнись ты, Мотька!
– Заткнуться я, конечно, могу, но…
– Слушай, чем брюзжать, пойдем-ка лучше на кукушкинскую
дачу наведаемся, вдруг следы какие обнаружим или…
– Правильно, хоть делом займемся! – одобрила мою
идею Мотька, и мы побежали туда.
Чтобы не рисковать, мы сразу зашли со стороны поля,
пробрались на участок и замерли в кустах, прислушиваясь. На даче явно кто-то
есть. Скорее всего Генка. Мы потихоньку перебрались в кусты, росшие вокруг
дома. Да, на террасе сидел лысоватый Генка и дул пиво из банки. Вдруг раздался
истошный лай, так лают только глупые маленькие собачки. От калитки к дому в
сопровождении абрикосового пуделька направлялся грузный рыжий мужчина с
бородавками на лице. Наверняка Федор Тихонович. К счастью, пудель не обратил на
нас ни малейшего внимания. Да, будь здесь настоящая собака, от нас бы уже
клочья летели!
Генка вскочил навстречу боссу.
– Федору Тихонычу привет и почтение!
– Здравствуй, Генаша! Как дела? Как Тузик?
– Гад! Предательская душа!
– Да ладно тебе! Скажи лучше, что ты с ним сделал?
– Ничего я с ним не делал, он пьяный вдребодан,
отсыпается!
– Слушай, Гусь задерживается, что будем делать, как
думаешь?
– Сами обойдемся, есть одна задумка. Курьер когда
будет?
– Послезавтра уже. С диппаспортом поедет! А там Надюшка
его примет. И в банк! В швейцарский! Так что ты задумал?
– Понимаешь, зачем нам лишние люди? Гусю еще платить
надо, а я тебе задаром, по старой дружбе, его так сделаю, что если на кого и
падут подозрения, то либо на него самого, либо на братишку!
– Это как же?
Мы с Мотькой замерли от ужаса. Только бы ничего не помешало
им докончить разговор!
– Да чего проще, поедем мы с ним на квартиру братца за
товаром, я уж его уломаю, скажу: напоследок сделай доброе дело или иначе
как-нибудь – словом, приведу его туда и предложу по рюмашке коньячку хорошего
дернуть и сыпану ему в коньяк добрую дозу клофелинчику. Он сразу отрубится, а
там, глядишь, и копыта отбросит, сердешный. Помощи-то никто ему в запертой
квартире не окажет, телефончик оборву, до двери не доползет, но замок на всякий
случай сломаю, словом, картина будет ясная – Константин Лаврухин дуба дал с
перепою или же девицы какие-нибудь споили его и обчистили. Заодно кое-что для
виду прихватим, хатенка-то у него не бедная. А мы – чище не придумаешь!
– Молодец, Генаша, кардинально мыслишь! В следующий раз
за бугор поеду, тебя возьму. Надо и тебе поглядеть, как там люди живут.
– Да мне с бабками и тут не кисло! Тем более рожу мою
через границу не больно провезешь.
– А что у вас вчера-то вышло?
– С Тузиком?
– Ну да, я толком-то ничего не знаю!
– Он тут третьего дня, видишь ли, к Потоцкому ходил, и
тот его вроде бы слушал, ну, как он поет.
– А и в самом деле хорошо поет, собачий сын! Голос –
хоть в Большой театр.
– И этот артист то же самое ему сказал, а Кирка-то с
горя и запил. А может, с радости.
