Но сейчас у мха появился конкурент в лице младшего надзирателя Дреера.
Дмитрия учили забирать Силу напрямую у людей. В школе Дозора – брать положительные эмоции. На курсах в Праге – пользоваться и Темной стороной. Сейчас хватало и того, и другого: восторгов новичков, первый раз пришедших «на мосты», и раздражения старожилов, для кого было главным побыстрее оказаться на стрелке Васильевского острова. Не сказать, чтобы эмоции зашкаливали, все-таки толпа собралась тут отнюдь не штурмовать Зимний. Но все равно Силы оказалось намного больше, чем смог бы потребить курсант.
Руки дрожали. В толпе недалеко от их машины кто-то упал в обморок. Над ним, конечно же, сразу захлопотали. Дреер рефлекторно считал ауру и подумал, что выпишет лицензию на применение Светлого целительства. Если вспомнит завтра. Впрочем, заклинание-«напоминалка» у него работало безотказно.
Еще несколько человек вдруг развернулись и направились прочь от моста. Этим повезло больше, они просто внезапно потеряли интерес к зрелищу, чувствуя себя выжатыми трудным днем.
Заставить себя прекратить этот легальный вампиризм оказалось нелегко. Хотелось сделать еще и еще глоток, взять новую пригоршню, впитать несколько лишних струек. Дмитрий запрокинул голову, несколько раз вдохнул-выдохнул, повращал глазами, как учили. А затем приказал водителю трогаться – и втащил машину в Сумрак вместе с ним, собой и Анной.
В Сумраке мосты не разводятся, подобно тому, как не запираются двери.
Взревев двигателем, как ревет Иной в сумрачном облике дракона, машина рванула по Двороцовому туда, где сквозь пелену проглядывали Ростральные колонны. Люди остались позади, ждать, когда сведут Дворцовый в их реальности. Они встретят это уже без энтузиазма. И даже мотоциклисты не лихо дернут с места, а двинутся обыденно, как на работу.
Зато Дмитрий почти не чувствовал напряжения, удерживая в Сумраке автомобиль с тремя пассажирами.
Он не тратил время на объяснения, просто вложив в сознание водителя образ, куда нужно приехать. На Васильевском из Сумрака пришлось выйти. Машина пронеслась по Университетской набережной, потом свернула, потом еще, и Дреер понял, где они, лишь когда увидел через несколько минут знакомые, подсвеченные разноцветными огнями павильоны ЛенЭКСПО.
Водитель зарулил в Шкиперский Проток, колеса прошуршали по мосту через канал, и вдруг Анна, с момента остановки у Дворцового не проронившая ни слова, ожила и резко выдохнула:
– Здесь!
Дмитрий остановил машину, как будто сам был за рулем. На самом деле, конечно же, послал мысленный импульс водителю. Тот ударил по тормозам, и машина чуть прошла юзом.
Дмитрий обернулся и посмотрел вопросительно на Анну.
– Я знаю, где она. – Девочка показала рукой направо. – Там. В башне.
Надзиратель повернул голову в другую сторону. Он не сразу понял, про какую башню говорит Анна.
Водонапорная башня еле виднелась за бетонным забором и двухэтажным домом с белеющим номером «23». Наверху, в окне, можно было различить призрачный огонек. А если посмотреть через Сумрак, он становился ярче.
Дмитрий отдал водителю сумму, какую владелец этого «акцента», вероятно, не натаксовал бы и за месяц. Тщательно проследил по линиям вероятности самый безопасный маршрут до дома усача и вложил в его сознание, будто программу. Сохранил в памяти слепок ауры, чтобы потом дать все положенные преференции, о которых водитель и не догадается.
Но все равно чувствовал себя виноватым, несмотря на то, что действовал строго в рамках. Все-таки это был человек, а не ездовая собака.
Машина развернулась и умчалась обратно. Дреер и Анна остались одни. Кругом царило безлюдье. Только светили окна в многоэтажках на той стороне Галерной гавани.
И мерцал огонек в водонапорной башне. Наверное, кто-то из местных тоже видел его. А потом спешил прочь: одинокий свет в ночном заброшенном здании, да еще таком непростом, людей должен пугать.
Может, на это и рассчитывала Тень? Тут ее точно никто бы не потревожил, свалка – в двух шагах и наверняка хорошо видна сверху, из башенного сруба. Да и где творить «малярию» на свалке, под открытым небом, что ли?
Дмитрий и Анна медленно и аккуратно пошли по берегу к башне, минуя высохшие ободранные деревья. Дреер еще раз внимательно осмотрел все через Сумрак. Нет, дело было не только в свалке. Что-то тут проглядывало еще, какая-то аномалия Силы, недаром Тень выбрала именно это место. Подсознание знает куда больше ума. Ничего удивительного, что Анна не ориентировалась в городе, а ее сумрачный двойник все запомнила и легко нашла дорогу.
– Чувствуешь что-нибудь? – тихо спросил Дмитрий. – Она сделала книгу?
– Еще нет, – как будто прислушиваясь к внутреннему голосу, проговорила девочка. – Но… уже… вот-вот…
Дмитрий сейчас ощущал в себе достаточно энергии, чтобы сорвать к чертям всю башенную верхушку, весь сруб, и утопить в гавани, даром что тот деревянный. Хотя после этого надзиратель скорее всего пролежал бы пластом как минимум сутки. Силы-то накачал, но толпа ночных зевак у моста – все-таки не концерт «ДДТ» на стадионе «Петровский».
Да и что случилось бы с Анной, если бы погибла Тень?
В голову пришло подобрать с земли кирпич и запустить прямо в светящееся окно. Без помощи рук. Вмешаться, так сказать, в творческий процесс.
– Нет! – резко сказала Анна. Как будто прочитала его мысли. Хотя прочитать сейчас она ничего не могла, все способности перешли к двойнику. Скорее всего просто догадалась. – Дмитрий Леонидович, вы только не мешайте мне! Я знаю, что надо делать!
– Слейся с ней, а книгу надо уничтожить.
– Вы только не мешайте! – повторила Анна.
– Хорошо, – с трудом ответил Дреер. – Войдем вместе, потом я тебя подстрахую.
Башня уже высилась прямо над ними. Свечение из окна сруба пришлось как нельзя кстати. Дмитрий нашел на каменистой земле, поросшей редкими пучками травы, свою тень, потом тень Анны (нормальную, а не ту). Поднял свою и, взяв девочку за руку, втянул ее на первый слой Сумрака.
Легко открыл железную створку входной двери, над которой дремал разбитый и безучастный фонарь. Не забыл при этом наложить простое, в сущности, заклинание, известное как Вата или Стоп-скрип.
Внутри таких сооружений надзиратель никогда не был, сравнивать увиденное оказалось не с чем. Кирпичная часть, что поддерживала сруб, состояла как бы из двух полубашен. Одна половинка была почти пустой, только на уровне второго этажа на швеллерах покоились тонкие бетонные плиты перекрытия. Внутри другой поднималась наверх деревянная винтовая лестница с узкими перилами. Весь интерьер – вот эта лестница, ветхий стул на площадке, брошенный сюда неизвестно каким жизненным прибоем, да ржавые трубы. Стены, снаружи выложенные благородным красным кирпичом и не чуждые украшениям, здесь были плоскими, серыми, обшарпанными. Трубы обросли бородой паутины, красноречиво говоря о возрасте сооружения. Сумрачного мха, однако, не водилось. Люди сюда заходили крайне редко, дела вели рутинные, башня только с улицы и другого берега гавани выглядела романтично. Так что поживиться синему растительному проглоту было решительно нечем.
