Вспомнив о Григории, Кобылин лишь покачал головой. Борода скрывается где-то у себя на квартире, куда не приглашал никого, даже самого Кобылина, и был занят взломом банковских счетов Олега. Алексей, собственно говоря, и не напрашивался в гости к Грише — дом для любого охотника дело святое. Это не просто место жительства, это убежище, часто тайное, и Алексей прекрасно понимал напарника. С другой стороны, Кобылин никак не мог отделаться от чувства, что уж он-то позвал бы к себе друга, если бы они вдруг поменялись ролями. Хотя бы помыться пригласил.
Вытащив из пакета новые джинсы — дешевенькие, больше напоминавшие синие тряпки, Алексей приложил их к ногам. Вроде и по размеру подходят, и по длине, но выглядят как неладно скроенный мешок. Ну и ладно — лишь бы бегать не мешали. Все это ненадолго — Гриша, как бы там ни было, дело свое знал и не далее как утром позвонил с радостным известием, что ему удалось напасть на след финансов Олега. Обещал, что через день-два у них появятся деньги — и много. Именно поэтому Кобылин и решил устроить себе небольшой праздник, чтобы отметить выход из тени. Все свои накопления он пустил на оплату крохотного номера и новую одежду. И сейчас, наслаждаясь каждой минутой оплаченного отдыха, всей шкурой ощущал — ни одна копейка не потрачена зря.
Женский крик, пронзительный и громкий, вырвал Кобылина из блаженного созерцания новых джинсов и вернул в привычный мир. Это был крик ужаса — не боли, не страдания, не наслаждения — именно звериного панического ужаса, когда страх выплескивается звуковой волной из самого нутра. Алексей слышал достаточно криков, чтобы разбираться в их оттенках. Поэтому он в мгновение ока впрыгнул в джинсы и бросился на голос — босым, с обнаженным торсом, роняя с мокрых волос капли воды.
Выскочив в узкий коридор второго этажа, Алексей сразу увидел кричавшую женщину, чей крик уже перешел в невнятное бульканье. Она стояла довольно далеко, в самом конце коридора, в противоположном крыле, у одной из распахнутых дверей. Кобылину понадобилась всего пара секунд, чтобы бесшумно пролететь по истертой ковровой дорожке в коридоре и встать рядом с женщиной.
Ей было лет тридцать, не больше. Мешковатый серый костюм, больше напоминающий робу, табличка на правом нагрудном кармане, длинные волосы, собранные в длинный аккуратный хвост, острые скулы, черные глаза… Горничная. Вернее, обслуживающий персонал. Никаких там белых передников и кружевных воротничков, как у горничных из заграничных киношек про гостиницы. Стоит у стены, зажимая обеими руками рот, пытаясь удержать то ли крик, то ли тошноту. Лицо белое, как простыня, плечи дрожат, но она не в силах отвести взгляд от того, что скрывалось там, внутри номера.
Кобылин бочком придвинулся к распахнутой двери, прижимаясь голой спиной к холодной стене. Быстро заглянул в номер и тут же отдернул голову, не дожидаясь неприятностей. И лишь потом, потом, медленно выдохнув, снова заглянул в распахнутую дверь.
Крохотный номер очень напоминал его собственное обиталище. Короткий коридорчик с дверью, ведущей в совмещенный санузел, упирался в дверь единственной комнаты. Она была распахнута, и сквозь проем была видна половина кровати и стол, на котором горела круглая лампа с бежевым абажуром. На кровати лежало взбитое одеяло, а из него высовывались обнаженные ноги. Длинные женские ноги, чуть полноватые, затянутые в сеточку дешевых броских чулок. Лампа на столе светила желтым масляным светом, и в его лучах пятна крови, заливавшие скомканное одеяло, казались черными. Их было много, слишком много. Край постели у ног был весь залит черной вязкой жижей, а на полу, у ножки кровати, собралась целая лужа. И в ней виднелся смазанный след ботинка. Большого, грубого мужского ботинка.
Заслышав топот, Кобылин обернулся и увидел грузного мужика в черной форме охранника, тяжело бегущего по дорожке. Его круглое рыхлое лицо налилось кровью до самых корней поседевших волос, бежать ему было тяжело, но охранник спешил изо всех сил, смешно подскакивая на бегу и хватаясь за пояс, на котором висела резиновая дубинка. Алексей, поймав его взгляд, тут же отчаянно замахал ему рукой, подзывая к себе и тыча пальцем в открытую дверь. Охранник, которому на вид было уже за полтинник, запыхтел, пытаясь хоть немного отдышаться.
Сам Алексей и не думал заходить в номер — так и стоял у косяка, осторожно поглядывая внутрь. Во-первых, он не знал, сбежал ли убийца или все еще внутри. Очень может быть, что сидит в углу, сжимая окровавленный нож, и тупо смотрит перед собой. А во-вторых, Кобылин не собирался оставлять свои отпечатки на месте преступления. В том, что в номере произошло убийство, Алексей ни секунды не сомневался, на несчастный случай это никак не тянуло. И он совершенно не желал иметь беседу с правоохранительными органами.
Под ложечкой неприятно закололо, когда Кобылин понял, что прекрасный вечер, что он предвкушал, безнадежно испорчен. Нужно было немедленно собирать вещи и сниматься с якоря — тогда, быть может, менты не найдут странного свидетеля. Следом пришла виноватая мысль о том, что случилась беда, а он беспокоится о собственном комфорте.
Когда над плечом засопел запыхавшийся охранник, Кобылин резко обернулся.
— Там, — возбужденно бросил он, размахивая руками и правдоподобно изображая испуг, — там труп!
Пожилой охранник тут же расправил плечи, приосанился и одной рукой отодвинул Кобылина в сторону, а потом, бросив быстрый взгляд на девчонку, отвернувшуюся к стене коридора и содрогавшуюся в беззвучных рыданиях, шагнул в распахнутую дверь.
Кобылин мягко отступил на шаг и поднял руки, готовясь перехватить убийцу, если тот надумает завалить охранника и бежать. Краем уха он уловил новый звук и оглянулся. По коридору к номеру спешили еще двое: высокая стройная девица в черной узкой юбке и белой блузке с широким вырезом и крепкий коротко стриженный парень в черной кожаной куртке. Девушка, чьи белые волосы были затянуты в длинный конский хвост, выглядела бледной, но очень решительной. Сжатые в узкую полоску губы, сжатые кулачки, ноги в черных узких туфельках на низких каблуках с силой топчут ковровую дорожку. Это не девушка, это — администратор. Местный топ-менеджмент, если так можно выразиться. А парень с перекошенным лицом — местный громила, просто шестерка, присматривающий за заведением.
Кобылин отступил еще на шаг, освобождая подход к номеру, и встал рядом с горничной. И тут же заметил, как приоткрылась дверь одного из номеров. Из щели выглянуло девичье личико, изуродованное тонной косметики, и на Кобылина глянули два озорных глаза. Их взгляд скользнул по обнаженному торсу охотника и задержался на мускулистой груди.
Алексей тут же отвернулся — из номера донеслось странное бульканье. Он уже собрался посмотреть, что там стряслось, но в тот же момент из двери вывалился пожилой охранник, прижимавший ладонь ко рту.
— Что? — рявкнул Кобылин, хватая охранника за плечо. — Что там?
— Люська, — выдавил тот, оторвав ладонь от губ, и тут же согнулся пополам.
Охранника вырвало прямо на ковер, под ноги подскочившей администраторши, что с возмущенным воплем шарахнулась в сторону. А крепкий парень, что пришел с ней, наоборот, рванулся вперед, отпихнув старика, и ворвался в номер. Кобылин отшатнулся к стене, охранник упал на четвереньки и снова утробно застонал, извергая остатки ужина. Из номера донесся пронзительный вопль шестерки, что перерос в неразборчивый поток матерщины.
