— Нужно было перекантоваться ночку в тихом месте, — сказал Кобылин и открыл глаза. — Но здесь стало слишком шумно.
Армянин заглянул ему в глаза, бесцеремонно разглядывая лицо собеседника, словно пытаясь прочитать на нем чужие мысли. Алексей спокойно выдержал этот взгляд — до оборотня, а уж тем более до упыря этому престарелому хулигану было как до Китая раком.
— Иди с миром, уважаемый, — выдохнул наконец армянин и звонко щелкнул четками. — Сейчас тут будет совсем шумно.
Кобылин коротко кивнул и сделал шаг вперед. Рябой недовольно отодвинулся с его дороги и прошипел:
— Вано, ты что, я же говорил, этот хмырь терся у номера Люськи…
— Цыц, — буркнул армянин, когда охотник уже миновал собеседников. — Заткнись, Штырь. Не он это, Джуна все верно сказала.
— Вано, я…
Кобылин передернул плечами и ускорил шаг, стараясь не вслушиваться в жаркий шепот за спиной. Местная крыша, конечно, на ушах стоит, им теперь терок хватит на всю ночь. И это еще один повод как можно скорее убраться отсюда.
Дробно стуча по ступенькам тяжелыми шнурованными ботинками, Алексей спустился по лестнице на первый этаж и, пройдя закуток с одинокой дверью неработающего лифта, вышел в холл. Большой зал раскинулся точно посреди первого этажа, на котором, в отличие от остальных, не было номеров. Прямо в центре виднелась огромная раздвижная дверь из двух стеклянных створок, ведущая в предбанник, что выходил на улицу; напротив нее, у стены, разместилась блестящая полированная стойка администратора, за которой почему-то было пусто. Справа виднелся темный провал двери — там располагался местный бар, он же ресторан, он же казино, он же черт знает что еще. Из двустворчатых дверей была открыта только одна. За ней было темно, и лишь иногда в темноте мелькали огоньки иллюминации. Внутри играла ритмичная музыка, но отсюда Кобылину были слышны лишь барабаны, гулко стучавшие в пустом зале. С другой стороны в крыле первого этажа виднелись закрытые двустворчатые двери — близнецы тех, что вели в бар. Что за ними скрывалось, Кобылин не знал и знать не хотел.
В холле не было ни души, и это весьма обрадовало охотника. Он быстрым шагом пересек холл, пройдя мимо мягких диванов с непременными кадками фикусов, и подошел к раздвижной двери. Сквозь нее был виден небольшой тамбур с урной — место для курения. А дальше — еще одна раздвижная дверь из мутного, почти непрозрачного стекла. Но даже сквозь нее было видно, что на улице уже стемнело и ночь подбирается к входу в отель.
У двери Алексей привычно замер на секунду, дожидаясь, когда сработают фотоэлементы. Дверь не открылась. Помедлив секунду, Алексей протянул руку, помахал перед створками. Ничего.
— Вот зараза, — процедил он сквозь стиснутые зубы.
Проклятые администраторы закрыли дверь. Ну конечно, чтобы никто не сбежал. Отключили мотор, или что там за фиговина управляет этой дверью?
Кобылин обернулся, окинул взглядом пустой зал, бормоча под нос ругательства. Никого. А даже если бы за стойкой и высилась та суровая блондинка с симпатичными веснушками, то что? Вряд ли бы она открыла дверь постояльцу, что пытается сбежать с места преступления.
Подняв руку, Алексей приложил ладонь к холодному стеклу, надавил. Дверь даже не шевельнулась. Бросив пакеты на пол, Кобылин приложил к дверям обе ладони, потянул их в разные стороны, пытаясь вручную раздвинуть створки. Как бы не так — те даже не шелохнулись, словно были сделаны из чугуна. Ругнувшись, Алексей запустил руку в карман, вытащил нож и раскрыл лезвие. Возможно, если удастся втиснуть нож между створками и немного надавить, то…
Наверху, прямо над головой охотника, раздался громкий топот. Потом кто-то гортанно закричал — видимо, пытался о чем-то предупредить, но слов было не разобрать. Потом снова раздался топот и глухой стук, словно упало что-то тяжелое. И снова крики — теперь уже два голоса, следом — третий.
Отчаянно выругавшись, Кобылин налег на дверь плечом и попытался всунуть лезвие ножа в узкую щель между створками. Надо было убираться отсюда, и как можно быстрее. Вот только еще разборок ему не хватало… Лезвие ножа скользнуло вниз, чуть не отхватив охотнику палец, и тот сдавленно охнул. Потом приник к двери и, не веря своим глазам, поскреб лезвием по узкой полосе между створок. Вернее, по темной полоске, которая ни в коей мере не являлась щелью.
Не обращая внимания на шум над головой, Кобылин, сосредоточенно сопя, обследовал всю дверь сверху донизу и выпрямился, обреченно опустив руки. Никакой щели между створок не было. Это была цельная монолитная плита, походившая на раздвижную дверь лишь внешним видом. Но Алексей прекрасно помнил, как раздвигались эти стекляшки, когда он заходил внутрь этого отеля. А теперь…
Отойдя на шаг, Кобылин с разбегу бросился на дверь, ударил в нее ногой и сдавленно охнул. Он словно ударил по кирпичной стене. Створки, что должны были заходить ходуном, даже не качнулись. Поднявшись с колен, охотник приник к стеклу, пытаясь рассмотреть, что творится на улице. То, что там происходило, ему совсем не понравилось. Чернильная темнота накатывала волнами в коридорчик, где обычно курили сотрудники отеля. Она уже наполовину заполнила пустое пространство, и урну для окурков было едва видно. И еще — от стекла шел холод. Настоящий жестокий холод.
— Так, — протянул Кобылин, отступая на шаг.
Это не было похоже на разборки. Это не было похоже на убийство какой-то ночной бабочки в полупустом отеле. Это… это было похоже на работу.
Словно опровергая его слова, над головой бухнул выстрел, потом второй, а следом раздался пронзительный женский визг и хор мужских голосов.
Кобылин развернулся, отшвырнул в сторону пакеты с грязной одеждой и побрел к лестнице, нашаривая в рюкзаке рукоять дробовика, спрятанного за подкладку.
— Это судьба, — обреченно пробормотал он, поднимаясь на первую ступеньку.
* * *
Когда Кобылин добрался до площадки третьего этажа, на него снизошло знакомое спокойствие. В нем была некоторая доля обреченности, а то и фатализма. Алексей смирился с тем, что вокруг него происходит то, что он считает работой. Всю предыдущую жизнь он не видел и не замечал ничего странного, и вот в какой-то момент словно повернулся выключатель. Один щелчок — и на бывшего алкоголика обрушился невероятный поток запредельного. Кобылин иногда чувствовал себя магнитом, что притягивает неприятности с изнанки реального мира. А иногда — просто инструментом вроде тяпки, которую невидимый хозяин достает из темного чулана исключительно ради одного дела — прополки сада от сорняков. Но сейчас… Сейчас он думал только о том, как скорее добраться до людей. Тяпке пора было браться за работу.
Третий этаж отеля выглядел более роскошным, чем второй. Прямо напротив лестницы — большой холл, в нем буквой «П» стоят кожаные диванчики, а между ними притаился низенький журнальный столик из небьющегося стекла. На стенах бежевые обои с золотым тиснением, на окнах тяжелые шторы, а свет идет от ламп, что крепятся к стенам на манер маленьких факелов. От этого в коридоре стоит полутьма, но она весьма подходит к этой серьезной обстановке.
