— Кобылин! — трубный глас, заглушая выстрелы, разнесся над полем боя, и охотника аж мороз по коже продрал — почудилось, что кто-то с небес обращается прямо к нему, к ничтожному человечку, замершему в шаге от смерти.
— Беги, сука, — добавил трубный глас. — Прямо сейчас.
Кобылин, не думая, рванулся с места, напрямую к забору, не прячась и не петляя. Не думая и не размышляя, просто потому, что так ему велели. Уже на бегу он понял, что это не глас свыше, а просто Гриша на заборе, но от этого ничуть легче не стало. В спину ему ударил сразу десяток выстрелов, и пара пуль царапнула куртку — одна задела плечо, другая пробила развевающуюся полу и лязгнула о пустой магазин в кармане.
В ответ на стрелков сверху, с бетонного забора, обрушился гнев небес — гулкая автоматная очередь, потом еще одна, и еще… Кобылин уловил паузы — по три выстрела в очереди — и догадался: «калашников». Он рванулся вперед, выскочил из-под навеса и увидел Гришу.
Борода сидел на заборе верхом, как на лошади, свесив ноги по обе стороны, чтобы не сбросило отдачей. В руках он сжимал укороченный «калашников» и увлеченно поливал огнем дворик у цеха. Рядом с ним с забора свешивалась знакомая палка с перекладинами. Под грохот автоматных выстрелов Алексей метнулся к забору, в мгновение ока взлетел вверх и устроился рядом с Гришей, разодрав о колючую проволоку штаны. Борода, заботливо подложивший под седалище какое-то тряпье из машины, опустил автомат.
— Жив? — крикнул он. — Идти можешь?
— Порядок, — рявкнул в ответ Кобылин, стараясь не обращать внимания на гул в ушах, которые заложило от выстрелов автомата.
Рядом просвистело несколько пуль, и Борода тут же дал пару очередей вниз. Потом обернулся к Кобылину.
— В машину, быстро! — скомандовал он.
— А ты? — спросил охотник, трогая кобуру, в которую он успел на бегу спрятать пистолет.
— Прикрою.
Кобылин кивнул и спрыгнул с забора. В Грише он не сомневался — раз говорит, что надо отходить, значит, надо. А у него есть план — глупое самопожертвование редко входит в планы настоящих охотников.
Упав в мокрый сугроб, Алексей перекатился, вскочил на ноги, задрал голову и успел увидеть, как Борода широко размахнулся, швырнул что-то в сторону цеха и тут же кулем свалился с забора. Кобылин подбежал к Грише, ухватил его за локоть и помог подняться. В тот же миг за забором ударил громовой взрыв. Земля под ногами дрогнула, забор качнулся, стряхивая пыль, и полуоглохший Кобылин присел.
Борода, не обращая внимания на взрыв, забросил автомат за спину, толкнул друга в сторону машины, у которой мялся Вадим, и побежал вперед. Кобылин, пошатываясь, последовал за ним, борясь с желанием прижать руки к ушам.
— Перебор, — пробормотал он, — это уже слишком…
У машины он остановился и обернулся. Из-за забора поднималось зарево — там начинался самый настоящий пожар, и языки пламени уже выглядывали из-за бетонных плит.
— Это еще что? — рявкнул Кобылин.
Борода, распахнув водительскую дверцу, крикнул в ответ:
— Я там еще зажигалку оставил! Быстро в машину!
Кобылин не стал упрямиться — Вадим уже умудрился втиснуться на заднее сиденье, где лежало тело Веры, все еще сохранявшей облик оборотня. Заняв пассажирское место, Кобылин глянул еще раз в сторону забора, не отнимая руки от пистолета под мышкой.
— Порядок, — бросил Гриша и сунул автомат назад, Вадиму. — Рвем когти.
Двигатель «шестерки» работал на холостом ходу, и Грише не пришлось долго возиться. Переключив передачу, он с места бросил машину вперед под скрип покрышек, и Алексея швырнуло на спинку сиденья. Борода заложил крутой вираж, и белая «шестерка» нырнула в боковой съезд. Зарево исчезло, мукомольный завод скрылся из вида, и только тогда Кобылин медленно выдохнул.
— Ну ты силен, отец, — сказал он, вжимаясь спиной в мягкую спинку кресла.
— Старые запасы, — отозвался Борода, лихорадочно вертя баранку. — Знаешь, эти штуки достать гораздо проще, чем патроны к твоей сраной «беретте». Не говоря уже о немецком дробовике.
— Предупреждай в следующий раз, — пробормотал Кобылин, — когда решишь устроить маленькую войнушку.
— Ладно, — отмахнулся Гриша. — Предупрежу. Куда сейчас, к тебе?
— Ко мне, — неожиданно подал голос Вадим. — Я ее спрячу в подземелье, пока все не утрясется. Там нас никто не найдет. А подземники смогут ее немного подлатать.
— Отличный ход, — признал Борода. — Леха?
— Возражений нет, — буркнул тот в ответ, хотя предпочел бы действительно засесть у себя дома. — Сплавим ребят и займемся разведкой. Нам с тобой надо узнать, что за чертовщина творится. Это не просто гнездо нечисти, там целая бригада вооруженной братвы.
— Разберемся, — бросил Гриша. — Есть зацепочки. А теперь пригнитесь и не отсвечивайте.
Борода переключил передачу и вдавил в пол педаль газа. Белый «жигуленок», завывая движком, как взлетающий истребитель, вырвался на широкое шоссе, подрезал неосторожную «Хонду» и рванул вперед, оставляя за собой кудрявый дымный след выхлопа.
* * *
В этом месте не было ничего необычного. Длинный жилой дом, рядом еще один, и еще — обычный вид городской улицы. Через дорогу — высотные административные здания со стеклянными фасадами, где когда-то ютились советские служащие, а теперь ютятся офисные наемники капитализма. Отвернувшись от него, Кобылин снова взглянул на жилой дом, задумчиво рассматривая длинные ряды одинаковых пластиковых окон, белевших неестественной новизной на сером фоне старых кирпичей.
В стене виднелась обычная подъездная дверь, над которой, правда, кто-то соорудил навес на столбиках, под которым мог разместиться десяток человек. Железная урна, вся в черных пятнах затушенных сигарет, глухая железная дверь, над ней крохотная, едва заметная вывеска «Октопус». Слой грязи у двери, в котором отпечатались десятки следов. Вот и все. Подъезд, конечно, не жилой — вход для жильцов с другой стороны дома. А этот ведет в нежилые помещения на первом этаже и в подвале. Вон точно такое же соседнее крыльцо, облагороженное огромной зелено-фиолетовой вывеской «Салон Стиля». Не парикмахерская, не маникюр с педикюром — Салон! Но с этими, по крайней мере, все ясно.
— Ты уверен, что это здесь? — тихо спросил Кобылин у Григория.
Тот кивнул. Он мялся рядом с товарищем, топтался по талому снегу, уныло поглядывая на железную дверь. Лохмы, как водится, торчком, борода лопатой, любимый кожаный плащ щегольски распахнут, демонстрируя объемистое чрево, обтянутое черным свитером.
— Лех, может, не надо? — удрученно прогудел Борода. — Ну его к бесу, а?
— Надо, Федя, надо, — тихо отозвался охотник. — Ты же сам ныл, что мне пора выходить в свет и потихоньку налаживать контакт с другими охотниками, чтобы окончательно не одичать.
— Ну, — буркнул Борода. — Так я про контакт…
