Медленно выдохнув, охотник выпрямился и осторожно опустил руку с дробовиком. Коснулся стволом колена и вскинул голову, словно всматриваясь в невидимый потолок.
Темнота за его спиной пришла в движение. Колыхнулась, будто стоячая вода заброшенного пруда. Шепотки во тьме стали громче, их шум нарастал, обращаясь в торжествующее гудение, готовое взорваться пронзительным криком. Тьма шла за человеком по пятам.
Кобылин открыл глаза и взглянул в темноту. Где-то там, далеко-далеко, почти в космосе, он разглядел сквозь тьму хрупкую фигуру девочки с длинными черными волосами. Она была чем-то занята, но, почувствовав взгляд охотника, обернулась, взглянула на него и нахмурилась.
Кобылин улыбнулся ей мягкой, благодарной улыбкой.
Потом он легко вскинул руку, положил дробовик на плечо и выстрелил назад, в темноту у себя за спиной.
Вой отчаянной боли порвал тишину в клочья, но Кобылин, едва не оглохший от грохота выстрела, даже не повернулся. Он знал, что попал в цель и теперь там, в темноте, умирает огромный зверь, что так и не смог перехитрить маленького и напуганного темнотой человека.
Не обращая внимания на стоны умирающего чудовища, получившего в грудь заряд серебряной картечи, охотник бросился вперед, сквозь темноту, пытаясь вспомнить, из какого угла он минуту назад слышал тихое, едва слышное дыхание раненого человека.
Он выбрал верный путь — и чуть не наступил на Вадима, лежавшего на полу, под тушей первого оборотня, которого Алексей убил первым же выстрелом.
Опустившись на колени, Кобылин спихнул мертвого зверя с проводника и зашарил руками по его телу, пытаясь определить, насколько серьезны раны. Под руками хлюпала кровь, и Алексей никак не мог понять чья — то ли Вадима, то ли оборотня. Добравшись до горла проводника, целого и невредимого, Кобылин приложил ладонь к левой стороне, пытаясь нашарить пульс. Он был. Едва заметный, редкий, но все же был. И проводник еще дышал — заметно вздрагивала грудь. Полуоглушенный грохотом выстрела охотник не слышал его дыхания, но сейчас он не услышал бы и звон колоколов.
— Сейчас, — зашептал Алексей. — Сейчас. Вадим, ты только потерпи. Черт!
Спохватившись, охотник нашарил фонарь на каске проводника и включил его. Свет, разрезавший тьму, едва не ослепил его — привыкшие к темноте глаза мигом заволокло слезами. Отчаянно чертыхаясь, охотник снял каску проводника и надел себе на голову, осветив тело, лежавшее на камнях.
Сквозь слезы, застившие глаза, Кобылин рассмотрел, что проводник едва дышит. Голова Вадима откинулась, руки сжаты в кулаки. На куртке красовались дыры, наполненные темной влагой, — две на плечах и одна справа на груди.
— Вадим! — простонал Кобылин. — Держись, дорогой! Держись…
Охваченный паникой, охотник осмотрелся. Его взгляд задержался на темном пятне в стене, из которого пришли оборотни. Луч фонаря канул в темноту этого коридора, который, по словам проводника, должен был вывести их из этого проклятого лабиринта. Но оборотни пришли оттуда. Сколько их еще там? Кобылин прислушался к темноте. Нет. Больше оборотней там быть не должно. Злость и досада прошли, чувство смертельной опасности отступило. Все вернулось на свои места, даже глухая звериная злоба, что терзала Кобылина весь вечер, отступила. Теперь он понимал, что это было лишь отражение чувств оборотней, устроивших засаду в темноте. Но их там больше нет. Зато… там есть кто-то еще.
— Ты потерпи, — зашептал Кобылин в белое, как простыня, лицо проводника. — Потерпи, Вадим. Я скоро.
Вскочив на ноги, охотник подобрал дробовик с последним патроном и бросился в черное жерло туннеля — как в пропасть.
* * *
В туннеле было темно, но Кобылин бежал так быстро, как только мог. Свет фонарика, прикрепленного к каске, метался по стенам, ничуть не помогая, и Алекс ставил ноги наугад, руководствуясь больше предчувствием, чем зрением, и — угадывал. Лужи расплескивались под ботинками, камни и рытвины он перепрыгивал. И молился о том, чтобы путь оказался недолгим — ведь за спиной его ждал умирающий Вадим.
Ему повезло — всего через пару минут он увидел впереди отблески тусклого света. Остановившись, Кобылин погасил свой фонарик, взял дробовик на изготовку и скользнул вперед, стараясь двигаться как можно тише. Он держался у самой стенки туннеля, там, где не скапливалась вода и можно было двигаться тихо.
Свет становился все ярче, и вскоре Кобылин понял, что он стоит на пороге еще одной большой подземной комнаты. Не такой, конечно, большой, как та, в которой он дал бой оборотням, но все-таки достаточно просторной, чтобы вместить десяток живых существ. Кобылин, спрятавшийся за углом, слышал их дыхание. Слышал он и голоса — тихие, шипящие. И не мог разобрать ни слова, потому что не знал этого языка. Собравшись с духом, охотник осторожно выглянул из-за угла и окинул взглядом подземелье.
Руки, сжимавшие дробовик, дрогнули. Конечно, он ожидал увидеть то, что не видел раньше, но оказался совершенно не готов принять это новое знание.
Комнату заполняли подземники. Десяток стоял вдоль стен, словно охраняя помещение, а один оставался в центре. Некоторые из них держали в руках небольшие коробочки, внутри которых билось настоящее живое пламя. И этого света вполне хватало, чтобы рассмотреть их фигуры.
Подземники и правда оказались малы ростом. Тот, что стоял в центре, был самым высоким, а он, пожалуй, был ростом только по грудь Алексу. Остальные были еще ниже и, главное, толще. Их фигуры были скрыты длинными темными плащами с огромными капюшонами, и зрелище больше напоминало собрание разжиревших карликов, решивших поиграть в средневековых монахов. Толстые и неповоротливые фигуры тем не менее не обманули Алекса. Они видел, как порывисты и быстры движения хрупких рук, прячущихся в широких рукавах, видел, как быстро они оборачиваются всем телом, когда к ним обращаются соседи. В их движениях скользило нечто звериное, и Кобылин вспомнил, как проводник говорил, что подземники больше звери, чем люди. Но все же это были не звери. Те не умеют держать совет.
В том, что это совещание, Кобылин ничуть не сомневался. Высокий подземник, что стоял в центре, определенно командовал всеми остальными. Он тихо и кратко отвечал на длинные тирады сородичей, и хоть охотник не понимал ни слова, он не сомневался — вожак успокаивает своих и отдает приказы. От него исходила сила и уверенность, тогда как остальные были в нерешительности.
От подземников не исходило ощущения опасности. Но Алексей не заблуждался на их счет — все это спокойствие могло обернуться бешеной яростью зверя, загнанного в угол. В другой день, доведись ему увидеть это сборище, он бы обошел его стороной. Но сейчас они были ему нужны. Их организация. Нужно было прекратить намечавшуюся войну и найти врача — хотя бы маленького, толстого и в кожаном плаще.
Кобылин облизнул губы и поморщился от вкуса крови оборотня. Как себя вести? Выйти и сказать — отведите меня к вашему вождю? Или — здравствуй, добрый подземный народец? Приветствую вас, почтенные гномы? Алекс мотнул головой. Вадим говорил, что они любят разговоры, что они прирожденные хитрецы и дипломаты. Но сегодня Кобылин уже видел дипломатию в действии. И, похоже, она не очень помогла.
