— Трезвый? — сердито осведомился он. — Чего не открываешь?
— Вот, открыл, — отозвался Кобылин. — Что случилось, Сергей Палыч?
— Разговор есть, — отозвался тот, все еще хмурясь. — Давай-ка посмотрим на твое житье-бытье.
Он сделал шаг к двери, но Кобылин и не подумал открыть ее шире. Он прекрасно знал, что может захлопнуть дверь, послать участкового подальше и дожидаться, когда тот явится с дежурными, ОМОНом, постановлением суда. Алексей вполне мог это сделать. Но, разглядывая маленькие круглые глазки участкового, что уже начали расширяться в неподдельном удивлении, решил не обострять.
Вздохнув, Кобылин не глядя сунул руку за спину и нащупал на вешалке в коридоре пальто, из кармана которого торчал верный дробовик. Сунув его поглубже в складки пальто, Алексей подался назад и распахнул дверь.
Участковый сердито ввалился в прихожую, роняя на пол талый снег с мохнатого воротника черной форменной куртки.
— Ну ты ваще, — недовольно буркнул он, протискиваясь в коридор мимо хозяина квартиры, даже не подумав разуться.
Кобылин еще раз тяжело вздохнул, собирая остатки выдержки в кулак, и закрыл дверь на все замки.
— Ну ты ваще! — вновь выдохнул Палыч, уже с восхищением, разглядев наконец, во что превратилась после ремонта квартира знакомого ему алкаша.
Он сделал несколько шагов вперед, заглянул в большую комнату и покрутил головой, разглядывая результаты трудов Кобылина. Охотник мрачно глянул в толстую спину, обтянутую кожзамом, и сухо произнес.
— Чайку не желаете, Сергей Палыч?
Участковый резко обернулся, в удивлении вскинул кустистые брови.
— Чайку? — переспросил он внезапно севшим голосом. — Кобылин, ты че?
— Завязал я, Сергей Палыч, — охотник развел руками. — Полгода уже в доме ни капли.
— Я и вижу, — буркнул участковый, обводя тяжелым взглядом стены, заклеенные новенькими обоями. — Ну, значит, по чайку.
Кобылин прошел на кухню, щелкнул выключателем чайника, достал две чашки и заварной чайник. Участковый, шумно отдуваясь, появился в дверном проеме, осмотрел кухню и присел на мягкую табуретку, за чисто вымытый кухонный стол.
— Что за разговор? — спросил Кобылин, доставая заварку. — Жалобы?
— Нет, жалоб нету, — признался участковый, расстегивая куртку. — Смотрю, богато стал ты жить, Алешенька.
— Не жалуюсь, — сухо ответил Кобылин, наливая кипяток в заварочный чайник. — Как завязал, так сразу и жить стало лучше, жить стало веселее.
Разлив горячий чай по чашкам, Алексей осторожно выставил их на стол — одну перед гостем, другую перед собой. Медленно опустился на табурет, снял салфетку с плетеной корзиночки, наполненной печеньем.
— Тогда с чем пожаловали, Сергей Палыч? — спросил он участкового, что внимательно рассматривал новую плиту и посудомоечную машину.
— Хорошая техника, — отозвался тот. — У моего зятя такая. И мне все грозится поставить, чтоб моя Клавка его не пилила.
Обернувшись, он наткнулся на твердый взгляд хозяина квартиры и отвел глаза. Взялся за чашку. Кобылин ждал.
— Скажи мне Кобылин, откуда у тебя это все? Вроде ни гроша за душой у тебя, болезного, не было.
— Бросил пить, устроился на работу, — серьезно ответил Алексей. — Баб не вожу, водку не пью. Все зарплату на ремонт и пустил.
— А работаешь нынче где? — спросил участковый и шумно отхлебнул чаю. — У наших-то во дворе я тебя видел, когда ты фуры разгружал. А потом как сгинул.
— Да с компьютерами работаю, — отозвался Кобылин. — Сначала тоже грузил, потом экспедитором, сейчас менеджер, продаю товар.
— Неплохо устроился, — оценил участковый. — Как, говоришь, контора называется?
— Два Нуля, — спокойно отозвался Кобылин.
— Не слыхал, — признался Палыч. — Много их нынче развелось. Так, значит, менеджер?
— Уже старший менеджер, — отозвался Кобылин, начиная потихоньку закипать.
— А телефончик конторы-то своей не дашь?
Кобылин вытащил из кармана черный телефон без надписей, задумчиво посмотрел на него.
— Не дам, Сереженька, — серьезно сказал он и поднял тяжелый взгляд на гостя. — Надо будет, тебе самому позвонят.
Участковый, которому на секунду показалось, что на него смотрят сквозь оптический прицел, поперхнулся чаем и невольно отодвинулся, вжавшись спиной в стену. За время службы ему доводилось встречать такие взгляды, но редко, очень редко. И всегда дело кончалось кровью. Так смотрят те, кому уже доводилось убивать, те, кто подумывает сделать это еще раз. Прямо сейчас.
— Кобылин, — захрипел он, хватаясь за грудь, то ли прикрывая сердце, то ли пытаясь нашарить рацию. — Ты что, Кобылин!
Охотник резко придвинулся к гостю, оказавшись с ним нос к носу.
— Зачем пришел? — резко сказал он, прожигая участкового взглядом. — Ну? Чья наводка?
— Ничья, — выдохнул участковый. — Просто посмотреть, тут про тебя всякое говорят.
— Что говорят? — с нажимом продолжал Кобылин.
— Да что в секту ты подался, не видно тебя, не слышно, тихо стало так во дворе.
— Кто говорит?
— Да там, во дворе, — смутился участковый, — я проверить решил…
— Почему? Ну!
— Да труп у нас пропал.
— Какой труп?
— Да старик в пятом доме преставился, Петрович. Бросили его одного в хате на ночь, а утром его и нет, вышла разнарядка проверить насчет сатанистов там, сект всяких…
— Секты, значит, — бросил Кобылин и медленно выпрямился, только сейчас осознав, что сидел перед участковым пригнувшись, словно зверь перед прыжком.
Расслабившись, он отодвинулся на прежнее место, снова взялся за чашку. Участковый с облегчением отлип от стены и грузно осел на табурете. На красном лбу у него выступили крупные капли пота, сверкавшие, словно драгоценные камни.
— Ты это, — сказал он, дрожащей рукой вынимая из недр куртки мятый носовой платок, — круто берешь, Кобылин.
Охотник лишь прищурился поверх чашки, наблюдая за тем, как Палыч, шумно сопя, утирает платком раскрасневшееся лицо. Промокнув пот, участковый шумно высморкался в платок и лишь тогда поднял взгляд на Кобылина.
— Крепко тебя натаскали, — сипло сказал он. — И так быстро. Два Нуля, значит? А не первый отдел? Тебя бы к ребятам на опорный пост, шушеру колоть…
— Своей работы хватает, — отозвался Кобылин. — Похож я на сектанта?
— Нет, — честно признался участковый.
— Думаешь, я труп старика ночью уволок?
— Нет, — быстро ответил Палыч.
— Вопросы еще есть?
Участковый, немного пришедший в себя, расправил плечи и медленно оглядел кухню.
