* * *
В знакомый двор Кобылин вернулся к девяти часам. Он чувствовал, что появляться там раньше не имело смысла. Даже девять — слишком рано. Алексей был уверен, что раньше полночи ничего не случится. С другой стороны, он решил подстраховаться и прийти раньше. Большинство людей уже вернулись домой, сидят у телевизоров, занимаются домашними делами и даже не думают выходить из дома. Это большой плюс, никто не будет мешать. С другой стороны, на улицах еще достаточно народа, чтобы отпугнуть созданий ночи, что предпочитали действовать скрытно и без свидетелей. Да и сам Кобылин не будет торчать как перст посреди пустого двора, привлекая к себе ненужное внимание.
Алексей надеялся, что останется незамеченным и никто не узнает в нем человека, что болтался по двору днем, задавая подозрительные вопросы. Во всяком случае, он сделал все возможное, чтобы остаться неузнанным, и в первую очередь — обновил гардероб. Новая куртка, купленная днем на вещевом рынке, сменила стильное пальто, а вязаная шапочка, натянутая на уши, заняла место кепки. Темно-синяя куртка, огромная, безразмерная, придавала Кобылину вид сильно опухшей сливы, но он был этому только рад. В недрах безымянного китайского изделия, пахнущего пластмассой, отлично разместился его арсенал — привычный дробовик, старенький «ПМ» и новый нож, купленный еще неделю назад вместо того, что остался в подземельях в трупе оборотня. Бесформенная куртка надежно скрывала оружие от чужих взглядов — в отличие от пальто. А шапка, натянутая на глаза, придавала охотнику немного виноватый вид работяги, что уже принял на грудь вечернюю дозу и теперь идет сдаваться на милость законной супруге.
На самом деле Алексей был уверен, что сегодня ему хватило бы и одного «макарова», но, припомнив недавнюю охоту на подстанции «Скорой помощи», решил подстраховаться. Что брать из оружия — понял сразу. А вот насчет инструментов долго сомневался. Собрав в сумку и отмычки, и огромные клещи для перекусывания дужек замка, и простую фомку, и плоскогубцы различных калибров, он внимательно осмотрел получившуюся ношу. И только потом сообразил, что те двери, которые ему пришлось бы взломать, были на самом деле ему не интересны. Ведь за ними никто не мог спрятаться. Нет, сегодня его интересовали только темные, но легкодоступные углы подвалов. Конечно, оставался еще вариант с чердаком, но Алексей был уверен, что на такую высоту никто не станет взбираться, поэтому с громадным облегчением оставил весь инструментарий дома, прихватив с собой лишь фомку — на всякий случай. Теперь, чувствуя ее тяжесть за поясом, он об этом жалел.
Во дворе оказалось светло. Фонари на высоких столбах старательно разгоняли тьму, словно получив наказ лишить двор подозрительных теней. Снова пошел снег — мелкий, как манная крупа, едва заметный. Кобылин, мягко ступая мимо неловко припаркованных машин, поднял голову. Снежинки, падая с темного неба, пролетали под фонарями, заставляя воздух искриться. Дышалось свободно, легкий морозец бодрил, напоминая о том, что и в городе бывает настоящая зима. Чудесный вечер, предназначенный для неторопливых прогулок вдвоем и долгих разговоров, когда хрупкая женская рука греется в мужской, а недосказанные слова срываются с губ облачками пара.
Кобылин поправил дробовик за спиной и направился к торцу дома, туда, где виднелся навес над дверью подвала. Его ждала совсем иная прогулка, совсем не романтичная и смертельно опасная. Но она была необходима, чтобы сегодня вечером все парочки в этом дворе вернулись к домашнему очагу. И Алексею этого было достаточно.
Навес над входом в подвал завалило снегом, но перед ступеньками было чисто, дворники, видимо, недавно прибрались. Спустившись по ступенькам, Кобылин наткнулся на черную, недавно выкрашенную дверь, закрытую на весьма приличный замок. На двери висела табличка, гласившая, что студия художественной лепки будет работать по четвергам и пятницам. Место было обжитое, совсем не то, что искал охотник. На всякий случай он подергал ручку и, убедившись, что дверь заперта, поднялся на улицу и направился к другой стороне дома, к противоположному входу в подвал.
Проходя мимо стены, он не забывал посматривать на узкие вентиляционные оконца у самой земли. Но все они были либо наглухо заделаны, либо на них были решетки. Там не пролезла бы и кошка. И все же Алексей старательно обошел дом кругом, внимательно осматривая все оконца. С другой стороны дома подвал также был закрыт, там, судя по вывеске, находилось какое-то предприятие с неожиданным для подвала названием — «Солнцетерапия». Прочитав вывеску, Алексей пожал плечами и отправился к следующему зданию.
Он потратил на обход всех домов, окружавших двор, больше часа. И не нашел ничего подозрительного. Все подвалы были надежно заперты. В одном работал спортклуб, очень похожий на тот, что располагался в родном дворе Кобылина. И лишь в последнем доме Алексей нашел незапертую дверь, ведущую в темноту.
Натянув на голову широкий ремешок с фонариком, Кобылин достал дробовик и решительно направился к переплетениям труб. Он прошел весь подвал насквозь, обшарил все закоулки, какие только мог, но так ничего и не нашел. Внутреннее напряжение, готовность в любой момент нажать на спуск, переродилось в глухое раздражение. Выбравшись из подвала, Алексей спрятал оружие и смачно сплюнул. Оглянувшись на двор, залитый светом фонарей, он пожалел, что так и не начал курить. Сейчас было самое время выкурить папироску, свернутую собственными дрожащими пальцами, прежде чем отправляться дальше.
Вздохнув, Кобылин направился в соседний двор. Здесь дома стояли четырехугольником, вплотную друг к другу, и выглядели старше. Здесь было и темнее — фонари во дворе не горели, светили лишь одинокие лампочки над подъездами, да и то — не над всеми. Алексей, ступив из света в темноту, подобрался. Чутье подсказывало ему, что в этом дворе найти неприятности — раз плюнуть. В другой раз он обошел бы такое место стороной, но сегодня, так уж получилось, он как раз искал неприятностей.
Его предположения оправдались — первый же подвал, который он обследовал, встретил его дверью, сорванной с петель. В глубине подвала что-то хлюпало и булькало. Из темноты тянуло сыростью, гнилью и прохудившейся канализацией. Раздраженно поправив фонарик на голове, Кобылин достал дробовик и осторожно двинулся в темноту, отчаянно жалея, что не надел резиновые сапоги.
Он старался двигаться бесшумно, но под ногами предательски хлюпала мутная жижа. Охотник переваливался с ноги на ногу, спотыкаясь о мусор, раскиданный по полу и затянутый грязью. Луч фонаря метался по стенам, выхватывая огромные трубы со вспоротой обмоткой, что свешивалась клочьями, и не столько помогал смотреть, сколько мешал. Раздражение нарастало. Темнота давила на плечи, в темных углах мерещились тени, которых там не было. Все шло совсем не так, как представлялось в планах, составленных за чашкой чая. Здесь и сейчас все было по-другому, ни малейшего намека на быструю и бесшумную операцию в духе «Пришел, увидел, застрелил». Сейчас Кобылин думал только об одном — не убить бы случайно бомжа, забравшегося ночевать в подвал. Именно поэтому, когда он заметил краем глаза темный силуэт, скорчившийся за трубой, он не нажал сразу на спуск.
Человек сидел прямо на грязном полу, привалившись к огромной трубе с горячей водой. Одной рукой человек обнимал ее, словно пытаясь отобрать у трубы хоть немного тепла. Голова покоилась на обмотке, словно на грубой, разодранной подушке, глаза были закрыты. Казалось, он спал.
