— А теперь, — сказал я, слегка подавшись вперед, — хочу задать несколько вопросов и получить на них ответы.
— Ничего не скажу, пока не отпустишь.
— Еще как скажешь, — заметил я. — Ночь впереди долгая.
Поднялся и пошел на кухню. Опустил шторы на окне, включил телевизор и уселся за кухонный стол перед компьютером Алекса.
— Эй! — крикнул он минут через пять.
— Да? — откликнулся я. — Чего тебе?
— Ты собираешься оставить меня здесь?
— Да, — ответил я и прибавил громкость у телевизора.
— Надолго?
— А сколько тебе надо?
— Надо? — прокричал он. — В каком смысле «надо»?
— Сколько тебе нужно времени перед тем, как начнешь отвечать на мои вопросы?
— Какие вопросы?
Я вернулся в прихожую, снова уселся на стул.
— Ну, к примеру, давно ли у тебя роман с Джулией Йорк? — спросил я.
Этого вопроса он явно не ожидал, однако отреагировал быстро:
— Понятия не имею, о чем ты.
Да, за последние полчаса мы не слишком продвинулись.
— Ладно, как хочешь, — сказал я. Встал и снова пошел на кухню, к компьютеру.
По телевизору шло футбольное обозрение, и я еще прибавил громкости, чтоб Алекс не слышал, как я стучу по клавишам.
Компьютер автоматически подсоединялся к беспроводному Интернету, и я одним щелчком клавиши открыл его электронную почту. Как-то не очень предусмотрительно с его стороны не защитить данные паролем. Я бегло просмотрел все входящие сообщения за последние две недели и переправил их на свой адрес e-mail. Затем проделал то же самое с папкой исходящих сообщений. Никогда не знаешь, насколько полезной может оказаться информация, даром что теперь полиция при обысках и арестах первым делом забирает жесткие диски.
Я покосился на экран телевизора, там продолжалась футбольная передача, и игнорировал жалобное завывание из прихожей.
— Отпусти меня, — просил Алекс. — Руки болят!
Я продолжил изучать монитор компьютера.
— Мне нужно сесть! — не унимался он. — Спина болит.
Я по-прежнему не обращал внимания на эти причитания.
И открыл новую папку в компьютере под названием «Гибралтар — Счета». В папке содержалось около двадцати файлов, я бегло просмотрел все и тоже отправил на мой компьютер.
Программа о футболе закончилась, настало время вечерних новостей. К счастью, среди них не было сообщений о насильном удержании в доме одного из обитателей деревни Гринхем.
Я щелкнул на кнопку поиска в стартовом меню и стал искать файлы, содержащие термины «пароль» или «имя пользователя». И вот появилось восемь ссылок, и я отправил их все на свой адрес электронной почты.
— Ладно! Хорошо! — донеслось из прихожей. — Отвечу на твой вопрос!
Сообщения из еще одной папки под названием просто «Гибралтар» благополучно перекочевали через киберпространство. Я проверил, не упустил ли чего, прежде чем удалить надпись «отправить», чтоб Алекс не догадался, что я скопировал его материалы. Затем я закрыл крышку ноутбука и уложил его обратно в дорожную сумку, которую положил на пол.
Вышел в прихожую, снова уселся на стул с высокой спинкой и грозно склонился над Алексом.
Но не стал задавать ему тот же вопрос, что прежде. Спросил совсем о другом.
— За что ты убил Родерика Уорда?
Он был потрясен.
— Я… я не… убивал, — пробормотал он.
— Тогда кто?
— Я не знаю.
— Так, значит, он все-таки был убит? — спросил я.
— Нет, — взвизгнул он. — Это был несчастный случай!
— Ничего подобного. Катастрофа была подстроена. Заранее.
— Сама катастрофа не была несчастным случаем, — сказал он. — А вот умер он по чистой случайности. Я пытался предупредить их, но было уже слишком поздно.
— Кого это «их»? — с любопытством спросил я.
Но тут он заткнулся.
Я достал из кармана сложенный листок бумаги, протянул ему.
Он смотрел на текст, недоверчиво округлив глаза.
Я знал слова, написанные там, наизусть, так часто смотрел на это послание на протяжении последних нескольких дней. Записка от руки была адресована миссис Стелле Бичер, проживавшей по адресу Оксфорд, Бэнбери-драйв, 26, записка, которую я нашел в куче почтовых отправлений, что лежали у мистера Хорнера в картонной коробке у входной двери.
«НЕ ЗНАЮ, ВОВРЕМЯ ЛИ ЭТО ДОЙДЕТ, НО ПЕРЕДАЙ ЕМУ: ТО, ЧТО ЕМУ НУЖНО, У МЕНЯ».
— Что нужно? — спросил я.
Он промолчал.
— И передать кому?
Снова без ответа.
— И как это понимать, «вовремя»?
Он молча смотрел на меня.
— Ты должен отвечать на мои вопросы, в противном случае не оставляешь мне выбора, кроме как… — Тут я умолк.
— Кроме как что? — испуганно спросил он.
— Убить тебя, — спокойно ответил я.
Тут я ухватил его за левую ногу и быстрым резким движением сорвал ботинок и носок. Потом взял липкую ленту и прикрутил ступню к лестничным перилам — так, чтобы он и шевельнуться не мог.
— Что ты делаешь? — завопил он, отбиваясь, но сопротивление было быстро сломлено.
— Необходимые приготовления, — ответил я. — Всегда очень тщательно готовлюсь, прежде чем прикончить человека.
— Помогите! — взвыл он. Но я оставил телевизор включенным на полную громкость, и жалобный его вопль утонул в какофонии рекламных роликов.
Однако, чтобы уж быть до конца уверенным, что никто его не услышит, я взял кусок липкой ленты и плотно залепил ему рот. Теперь он часто и тяжело дышал носом, жадно втягивал воздух, и ноздри его раздувались под расширенными от страха глазами.
— Вот что я скажу тебе, Алекс, — ледяным тоном произнес я. — Похоже, ты не в полной мере оцениваешь опасность ситуации, в которой оказался. — Он не мигая уставился на меня. — Так что позволь объяснить тебе. Ты шантажировал мою мать, заставлял ее выплачивать тебе каждую неделю по две тысячи фунтов на протяжении последних семи месяцев, уже не говоря о требованиях повлиять на исход скачек обманным путем. Иногда ты забирал деньги сам из ящика в почтовом отделении на Чип-стрит, иногда поручал это Джулии Йорк.
Я достал три снимка Джулии, сделанные из окна индийского ресторана, и поднес к его лицу. Рот у него был заклеен, так что о реакции судить было трудно, но лицо побледнело, и он переводил умоляющие глаза со снимков на меня и обратно.
— Ты, — продолжил я, — шантажировал мою мать, зная, что она не уплатила всех причитающихся с нее налогов. А это, в свою очередь, означает, что инкриминирующие ее налоговые документы находятся у тебя или же ты имеешь к ним доступ.
