— Так чем собираетесь заняться дальше? Начнете новый бизнес?
— Нет, — ответил он и вздохнул. — Не думаю. Наверное, буду чаще ездить в «Харродс» вместе с женой. Надо же куда-то девать все эти деньги.
Перспектива заниматься шопингом с женой его явно не вдохновляла. Оказывается, я не единственный на свете человек, который смотрит в будущее без особого оптимизма.
— Заведите скаковых лошадей, — предложил я. — Слышал, это прекрасный способ извести целую кучу денег и получить при этом удовольствие.
— А что, замечательная идея, — оживился он. — Именно этим и займусь.
— И еще, — заметил я, — могу подсказать, как избегнуть при этом налогов на добавленную стоимость.
Оба мы громко расхохотались.
Надежды мои оправдались. С Мартином мы расстались как друзья, а не враги.
* * *
Мартин позвонил мне на мобильник четверть четвертого, когда я лежал на диване у Яна, дремал и одним глазком смотрел трансляцию скачек из Хантингдона.
— Что слышно из банка? — спросил я, тотчас проснувшись.
— От них ничего, — ответил он. — Но мне только что звонил Джексон Уоррен.
— Ого! — воскликнул я. — И что сказал?
— Пытался сказать, что в банке Гибралтара допустили какую-то ошибку и по непонятным причинам вернули два миллиона долларов на мой счет. А потом спросил, не отдам ли я своему банку распоряжение вернуть их обратно.
— Ну а вы?
— Я выразил удивление, что именно Джексон звонит мне по этому поводу, сказал, что не знал, что он как-то связан с организацией фонда. Сказал, что считал его одним из довольных всем вкладчиков.
— А он что?
— Он забормотал что-то на тему того, что ему только что позвонил управляющий фондом, якобы он-то и попросил позвонить мне, зная, что мы с Джексоном в дружеских отношениях.
Он умолк.
— Да? — сказал я. — И что дальше?
— Ну тут я немного вышел из себя. Сказал ему, чтоб заткнулся, что я не собираюсь вкладывать деньги в предприятие, к которому он имеет хотя бы малейшее отношение, поскольку он надул меня. И еще сказал, что сообщу об этом случае в Финансовое контрольное управление.
— Наверное, это ему не слишком понравилось, — заметил я.
— Конечно, нет, — сказал Мартин. — Он тут же стал мне угрожать.
— Он… что?
— Сказал мне прямым текстом, что если я пойду с жалобой в ФКУ, то сильно об этом пожелаю. Я спросил, что именно он имеет в виду, но он ответил лишь «сам сообрази».
Ту же фразу бросил мне и Алекс.
— И вот еще что, — продолжил Мартин. — Похоже, он и на вас зуб имеет.
— Это как понимать?
— Он недвусмысленно обвинил меня в том, что я связался с вами с целью обманом выманить деньги. На что я ответил, что все зло исходит от него, и посоветовал прочистить мозги и следить за тем, что говоришь.
Я далеко не был уверен, что оскорблять Джексона Уоррена было разумно. Оскорбления часто приводят к непредсказуемой реакции, в частности, кое-кто из историков считает, что жестокое нападение Саддама Хусейна на Кувейт в 1990-м было спровоцировано личным оскорблением, которое нанес иракскому народу эмир.
— А он не спрашивал, где я нахожусь? — спросил я.
— Меня? — Мартин рассмеялся. — Не то что спрашивал, требовал сказать. На что я ответил, что понятия не имею, где вы. А если б и знал, не сказал бы.
— Ворота у вас надежные? — спросил я.
— А что? — Тут впервые за все время он забеспокоился.
— Думаю, что Джексон Уоррен человек крайне опасный, — ответил я. — Мартин, это не игра. Один раз он уже пытался убить меня, уверен, попробует опять, без всяких колебаний. Так что держите ворота на замке и смотрите в оба.
— Ладно, — ответил он и повесил трубку. Наверняка побежал проверять, надежно ли заперты его ворота изнутри.
Может, теперь самое время привлечь полицию, и плевать на всякие осложнения с налогами? Но что я им скажу? «Послушайте, офицер, Джексон Уоррен пытался убить меня, приковав на цепь в заброшенном стойле и оставив там умирать от жажды и голода. И я простоял на одной ноге несколько дней, и спастись удалось, только вырвав кольцо от цепи из стены. А потом пришлось перелезать через стены других стойл и выбить окно в кладовой. Правда, я решил рассказать вам об этом только теперь, после того, как я шастал по Беркширу в камуфляжной раскраске, затем напал на пособника мистера Уоррена и пытал его с помощью ненастоящего инсулина и шприца для внутривенных вливаний. А информацию, полученную незаконным путем, использовал для перевода одного миллиона американских долларов из компании мистера Уоррена в Гибралтаре на личный счет моей матери в банке Хангерфорда». Так, что ли?..
Как-то не верилось, что, выслушав все это, полиция из местного участка рванет к дому Джексона с целью немедленно арестовать его. Скорее всего, они отправят меня к психиатру, и уж тогда Джексон точно будет знать, где я нахожусь.
Гораздо безопасней, подумал я, залечь на какое-то время на дно и выждать, когда гроза промчится мимо.
Заблуждался ли я? Позже выяснилось, что даже очень.
* * *
Первым признаком, что события принимают нежелательный оборот, был громкий стук в дверь квартиры Яна, сразу разбудивший меня.
В комнате было темно, как в колодце, я на ощупь стал искать выключатель. В дверь продолжали бешено барабанить. Я включил свет, взглянул на часы. Половина второго ночи. Кто может ломиться в дверь в столь неурочный час?
Я схватил рубашку и подошел к двери. И уже собрался было отпереть ее, как вдруг передумал и отступил. Что, если это Джексон Уоррен? Или Алекс Рис? Или же Питер Кэрравей?
— Кто там? — крикнул я.
— Дерек Филипс, — последовал ответ. Мой отчим.
Из спальни, протирая сонные глаза, вышел Ян в трусах в синюю полоску.
— Что, черт возьми, происходит? — спросил он, щурясь от яркого света.
— Отчим пришел, — ответил я.
— Ну тогда открывай.
Но я все еще опасался.
— Ты там один? — крикнул я.
— Какая, черт побери, разница? — Ян рванулся к двери. — Открыть эту долбаную дверь, и все дела! — Он протолкнулся мимо меня и отпер сам.
Дерек ввалился в комнату, он был один.
— Слава богу, — пробормотал он. А потом увидел меня. — А ты какого черта тут делаешь?
Вопрос я проигнорировал.
— Что стряслось, Дерек?
— Твоя мама… — выдавил он.
О, нет, только не это, подумал я. Должно быть, все же решилась на самоубийство.
— Что с ней? — с замиранием сердца спросил я.
