Глава I. Женщина в поезде
– Аська, – рыдала в трубку Матильда, –
пожалуйста, приезжай!
– Да скажи ты толком, что случилось? –
перепугалась я.
– Мама!
– Что с мамой? Заболела?
– Нет, замуж собралась!
Вот это номер! Суровая тетя Саша выходит замуж!
– За кого?
– За полковника! Асенька, пожалуйста, приезжай! –
молила Мотька.
– Конечно, приеду, только ты не реви!
Я положила трубку.
– Что случилось? – встревожилась моя мама.
– Тетя Саша замуж выходит за полковника!
– Ну, слава богу! Сколько можно одной мыкаться!
– Мама, я в Москву съезжу, Мотька там обрыдалась.
– Конечно, съезди и привези ее сюда, зря мы ее отпустили!
От дачи до нашей московской квартиры добираться часа
полтора, и вскоре уже Матильда рыдала у меня на плече.
– Мотька, ты чего ревешь? Он плохой?
– Да вроде нет, маме французские духи подарил! Но он же
совсем чужой и потом… потом…
– Что потом?
– Он хочет, чтобы мы к нему переехали, а у него квартира в
Ясеневе, это ведь у черта на куличках! А школа? А ты?
А «Квартет»? Как же я буду?
У меня упало сердце. В самом деле, как же мы друг
без друга? А что будет с «Квартетом»? Из Ясенева не наездишься…
– Да-а, проблема…
– Понимаешь, я сказала маме, что не хочу к нему переезжать,
что останусь здесь одна…
– А она что?
– Сначала в крик, а потом вроде бы задумалась. Понимаешь, я
жму на то, что школа у нас очень хорошая, а какая там будет, еще неизвестно.
– Правильно! Это было бы здорово, если бы ты здесь одна
осталась. То есть я хочу сказать…
– Да я знаю, можно будет у меня устроить штаб «Квартета»! Но
все равно, без мамы…
– А как же ее работа?
– Он хочет, чтобы она дома сидела… А мама ни в какую,
говорит: не хочу терять самостоятельность… И в деревню мы в этом году не
поедем… Мне так неудобно. Я у вас на даче сколько прожила… Обещала взять
тебя в деревню, а теперь…
– Да ерунда, поедем опять к нам, мама велела тебя привезти!
– Правда? – обрадовалась Мотька. Она, видно,
чувствовала себя одинокой и брошенной. – Боюсь, мама не позволит, ты же
знаешь ее!
– Выходит, ни ты, ни я совсем ее не знаем, кто бы мог
подумать, что она замуж соберется?
– Тоже верно.
Вот так Мотька опять очутилась у нас на даче. А через
две недели мы втроем – моя мама, Мотька и я – сели в поезд
Москва – Таллин. Мама ехала туда с концертами «Старинные романсы». Как ни
странно, Мотькину маму не пришлось долго уговаривать, полковник страшно
обрадовался возможности на две недели избавиться от новоявленной падчерицы и с
удовольствием оплатил поездку. Это вселяло в нас надежду на то, что в конце концов
тетя Саша оставит Мотьку одну на старой квартире.
И вот мы втроем едем в Таллин. Нам повезло – в
купе нет никого, кроме нас. Мама страшно радуется этой поездке, тем более что в
Таллине живет ее старая подруга Клара. Мама, как гастролерша, будет жить в гостинице,
а мы с Мотькой – у Клары. У нее есть дочка наших лет, Вирве.
В раннем детстве мы с ней дружили, когда Эстония еще не была заграницей и
мы с мамой часто ездили в Таллин и в Пярну.
Поезд отходил в 17.25, а часов в семь, когда мы уже напились
чаю, наелись испеченных тетей Липой пирожков, мама сказала:
– Девчонки, давайте спать, а то в пять утра граница.
Спать? В семь часов? Нетушки. Так я и заявила маме.
– Ну, как хотите, а я ложусь. Выметайтесь в коридор и не
трещите у меня над ухом.
Мы с удовольствием вышли в коридор. Там никого не было,
очевидно, все остальные пассажиры поступили так же, как мама. А мы стояли
у окна. Внезапно в вагон вошла женщина, красивая, хорошо одетая, с большой
полукруглой сумкой очень необычного вида. Она быстро прошла по коридору и
скрылась в следующем вагоне. Минут через пять появился мужчина в джинсовой
куртке. Он заглянул к проводнице, но ее не было на месте. Тогда он обратился к
нам:
– Девочки, вы тут случайно не видели женщину в синем
костюме?
– Нет, а что? – сразу спросила Матильда.
Интересно, почему она ответила «нет»?
– Да ничего, – сказал мужчина, – просто я ищу свою
знакомую, мы с ней потерялись.
– Нет, не видели, – повторила Мотька.
Мужчина пожал плечами и пошел в следующий вагон.
– Матильда, ты зачем соврала?
– На всякий случай, а то мало ли…
– Что?
– Вдруг она не хочет, чтобы он ее нашел? Вдруг он убийца?
– Ты что, спятила? Может, это просто любовь?
– Ой, да ну ее, эту любовь!
– Но ты же раньше сама всюду любовь видела!
– А у себя под носом проворонила! Мать родная
втюрилась, а я и не заметила!
Вскоре мужчина в джинсовой куртке с озабоченным видом прошел
обратно, снова заглянул к проводнице, теперь она была на месте. Мы подошли
поближе и услышали, как он спросил, не видела ли та женщину в синем костюме.
Проводница проворчала, что она на женщин не заглядывается. Он что-то тихо
сказал ей, и она вдруг вежливо заверещала, что нет, ей-богу же, не видела она
такой женщины. Нам показалось, что он чем-то напугал проводницу. Но зато,
значит, женщине удалось от него уйти.
– Матильда, как бы нам опять не вляпаться в какую-нибудь
уголовщину, хватит с нас!
– Да уж! За полгода пять расследований – это чересчур
[1]
. Может, и вправду пойдем спать?
– Пошли, от греха подальше!
Мы вернулись в купе. Мама спала крепким сном. Мы забрались
на верхние полки и довольно быстро заснули. В половине пятого мама нас
разбудила.
– Просыпайтесь, скоро граница!
Действительно, через некоторое время в купе вошел таможенник
в синей форме, вежливо поздоровался и, словно что-то припоминая, уставился на
маму. Потом заглянул в ее паспорт и расплылся в улыбке.
– Вы Наталия Монахова, та самая?
