Он позволил мне отвести его в спальню. Пэтси и Сэртис чуть ли не силой пытались помешать мне, но остановить не сумели. После тех четверых громил Бенчмарки не были для меня серьезными противниками, и у них хватило ума понять, что не стоит заходить слишком далеко.
Когда я проходил мимо Сэртиса, он злобно прошипел мне вслед:
— Ничего, в следующий раз ты у нас завизжишь! У моей матери от удивления широко открылись глаза, а Пэтси резко обернулась к своему мужу и так презрительно взглянула на него, что Сэртис буквально съежился.
— Держи свой дурацкий язык за зубами! — дрожа от злости, сказала Пэтси.
Я и мать ввели Айвэна в его спальню и помогли ему снять халат и лечь в постель. Айвэн облегченно вздохнул и закрыл глаза, повторяя: «Вивьен... Вивьен...»
— Я здесь, — отозвалась мать, погладив Айвэна по руке. — Постарайся уснуть, мой милый.
Лекарство оказало свое действие, и вскоре дыхание Айвэна стало ровным, каким оно бывает у спящих. Мы с матерью на цыпочках вышли из спальни и вернулись в кабинет. Пэтси с мужем уже успели уйти.
— Что имел в виду Сэртис? — спросила меня мать. — Что означают эти слова: «В следующий раз ты у нас завизжишь?»
— Наверное, какую-то угрозу.
— Да, он не шутил. — Мать казалась взволнованной и растерянной. — Есть в Сэртисе что-то такое... Ах, дорогой мой, что-то ненормальное.
— Ма, — сказал я, придавая себе беспечный вид, — нормальных людей почти не бывает. Начни хотя бы с собственного сына.
Ее беспокойство нашло отдушину в смехе и сменилось заметной радостью, когда я позвонил из кабинета Айвэна Джеду Парлэйну и сказал, что задержусь на юге еще на двадцать четыре часа.
— Я приеду завтрашним ночным поездом, — сказал я Джеду. — Боюсь, что он прибывает в Далвинни в четверть восьмого утра. Да еще будет суббота.
Джед слабо запротестовал:
— Роберт хочет, чтобы ты вернулся сюда как можно скорее.
— Скажи ему, что я задерживаюсь по просьбе матери.
— Полиция уже действует вовсю.
— Очень плохо. Понимаю тебя, Джед.
Эдна приготовила в тот день отличный обед, и мы с матерью отдали должное ее кулинарному искусству. Потом был приятный, мирный вечер. Я сидел в гостиной у матери, и мы почти все время молчали. Не хотелось нарушать царящего вокруг нас покоя. Правда, я сказал матери, что виделся с Эмили, но как бы между прочим.
— Да? — без особого интереса спросила мать. — Как она там?
— Хорошо. Очень занята. Спрашивала об Айвэне.
— Да, она звонила. Очень любезно с ее стороны. Я не мог не улыбнуться. Реакция матери на мой уход от жены была, как всегда, спокойной, беспристрастной и объективной. Мать считала, что это наше личное дело. Она все понимала, думал я. Единственное, что я тогда услышал от нее, так это фразу, что одинокие люди все равно никогда не бывают одни. Неожиданное замечание, которое она сама не могла бы, наверное, объяснить, но моя мать давно уже свыклась со стремлением своего сына к уединению. Я хотел — и не мог — подавить в себе это стремление.
* * *
Утром, когда все еще крепко спали, мы с Айвэном долго беседовали между собой.
Он выглядел лучше, чем накануне. Исчезла вчерашняя бледность. Айвэн казался приободрившимся, и ум его был ясен.
Я подробно рассказывал ему обо всем, что узнал и сделал за последние два дня. Айвэну пришлось смириться с масштабом ограбления пивоваренного завода, и он одобрил мою встречу с Маргарет Морден. Наверное, он надеялся на нее, как капитан тонущего судна надеется на спасательную шлюпку.
— Это моя вина, что дело обернулось так скверно, — вздохнул Айвэн. — Но, знаешь, я ни за что не поверил бы, что Норман Кворн способен на такое. Я знал его много лет, из скромного бухгалтера сделал финансовым директором, ввел в правление... доверял ему. Я отмахивался от того, что говорил мне Тобиас Толлрайт. А теперь я потерял веру в самого себя.
— Такое часто случается, — сказал я, чтобы хоть как-то утешить Айвэна.
Он горестно кивнул мне:
— Как говорится, доверяй, но проверяй. Но Норман... как он мог!
Айвэна огорчало не столько финансовое бедствие завода, сколько крушение его собственной веры в людей. Предательство пережить труднее, чем материальные потери. Ничто не причиняло Айвэну такой боли, как сознание, что его предал человек, которому он безоговорочно верил. — Я хочу, — проникновенно сказал Айвэн, — чтобы ты возглавил завод. Ты мог бы, у тебя получилось бы, я никогда не сомневался в этом. Когда ты женился на молодой, энергичной и привлекательной женщине, я надеялся, что образ твоих мыслей изменится и мы с тобой будем действовать сообща. Как бы это было хорошо! Ты мог бы жить в Ламборне, где у нее конюшни, и управлять заводом в Вонтидже, всего в семи милях оттуда. Большинство молодых людей с радостью ухватились бы за такую возможность. Но нет, ты не такой, как все. Ты хочешь жить по-своему и заниматься живописью. — Тон Айвэна не был презрительным. Просто он считал, что мое занятие живописью — блажь. — Твоя мать, кажется, понимает тебя. Она говорит, что горный туман в клетке не удержать.
— Очень жаль, — невпопад сказал я. Мне были понятны преимущества того, что предлагал мне Айвэн. Я и сам не знал, почему не могу согласиться на это.
Переменив тему разговора, я сказал отчиму о том, что просил миссис Маргарет Морден уговорить кредиторов не ставить крест на Челтенхемских скачках, убедить их, что семнадцатые состязания на «Золотой кубок короля Альфреда» могли бы подкрепить веру людей в пивоваренный завод и помочь увеличению объема продажи продукции, а это принесло бы заводу выручку, которая только и способна спасти положение.
Айвэн улыбнулся:
— Сам дьявол был бы рад иметь тебя союзником.
— Но я говорю лишь то, что есть на самом деле.
— Как бы я хотел, чтобы ты был моим сыном, — вдруг сказал он.
От этих слов я на некоторое время растерялся и не знал, что сказать Айвэну, а он, казалось, и сам удивился такому признанию, но в то же время не собирался от него отказываться. Наше молчание затянулось.
Первым нарушил его я, как бы на всякий случай сказав:
— Гольден-Мальт...
— Да. — Взгляд Айвэна остановился на моем лице и сделался острым. — Ты спрятал его?
— А вы хотели, чтобы я сделал это?
— Конечно, хотел. Я надеялся, что ты сумеешь, однако...
— Однако, — продолжил я за Айвэна, когда он замолк, — вы член Жокейского Клуба и не можете позволить себе быть нечестным, а кредиторы могут захотеть включить Гольден-Мальта в имущество несостоятельного должника и продать его. Я похитил его из конюшни Эмили, но ни одна даже опытная ищейка не найдет его, и если он должен исчезнуть больше, чем на неделю, я сумею перевести его в другое место.
