— Ал!
— Похоже, сейчас самое время незаметно передать ее кому-то другому.
— И как можно быстрее! Немедленно! Верно. Немедленно. Но кому?
Не Джеймсу. И Эндрю еще слишком юн.
Решить этот вопрос должен Сам.
Секретарша вернулась с копией соглашения о всевозможных начинаниях, и я спросил, нельзя ли расширить протокол встречи, включив в него ленч с участием троих персон: Маргарет Морден, Тобиаса Толлрайта и Александра Кинлоха.
Маргарет решила, что можно. Тоб дал согласие по телефону. Через полчаса, расположившись за маленьким круглым столиком в темном и укромном углу кабачка, мы выпили доброго бордо за спасение пивоваренного завода.
— Вы упоминали о каких-то судорогах беспокойства, — обратился я к Маргарет. — Нашему аудитору можно знать об этом?
Маргарет взглянула на Тобиаса и медленно кивнула:
— Он может помочь.
— Что еще за судороги? — спросил Тоб, шаря по своим карманам в поисках зубочистки. — Это связано с перспективами пивоваренного завода?
— Нет, с его прошлым, — сказала Маргарет. Поиски зубочистки оказались тщетными. Тоб встал и подошел к бару, откуда вскоре вернулся, до зубов вооруженный зубочистками.
— Продолжим, — сказал он. — Так о каких судорогах идет речь?
— Я думаю, — как бы рассуждая вслух, сказала Маргарет, — что Норман Кворн, возможно, запускал пробные шары.
— Что? — моргнул от неожиданности Тоб.
— Помните, я запросила у вас счета за последние пять лет?
— Да, вы получили их. Маргарет кивнула:
— Безупречная работа. Комар носа не подточит. Но я учуяла какой-то еле уловимый признак того, что можно назвать эффектом «пляжного полотенца и отеля».
— Вы вконец сбили меня с толку, — сказал я. — Что означает эффект «пляжного полотенца и отеля»? Я перевел взгляд на Тоба, ожидая от него разъяснений, но он лишь покачал головой:
— Никогда не слышал об этом. Маргарет, улыбнувшись, объяснила:
— Как-то я лежала в шезлонге и принимала солнечную ванну. Это было у бассейна одного отеля. Одни люди приходили, другие уходили. Придут, положат полотенце на шезлонг, а потом уйдут и оставят его. Так и лежат себе полотенца, может, час, а может, и больше, пока люди не вернутся снова и не унесут их с собой. И никому из служащих отеля и в голову не придет спросить, чьи эти полотенца. Теперь вы поняли?
— Нет, — сказал я, но Тобиас, крепко задумавшись о чем-то, кивнул Маргарет головой.
— Допустим, — продолжала Маргарет, — вы — Норман Кворн. И вам хочется уйти на покой с доходом, достаточным, чтобы окружить себя роскошью, которой вы раньше не знали. Не только бунгало где-то на южном побережье, но и кругосветные вояжи, большая новая машина, сверкающая драгоценностями спутница, игра в казино и все-все, что так волновало и влекло сухого и педантичного старого холостяка. Допустим, в один прекрасный день в вашем уме блеснула, как вспышка молнии, идея, открывающая перед вами такую возможность, возможность сказочно разбогатеть на склоне лет. Ах, как легко и быстро можно разбросать деньги по всему свету и остаться при этом в тени, так что никто не узнает вашего имени. Хвала современной электронной технике! Вы открываете небольшие банковские счета в разных местах, вы заводите чековые книжки в отелях... А теперь можете сколько Угодно оставлять пляжное полотенце на шезлонге, а ^Рез некоторое время уносить его в другой отель... И никто не обратит на это особого внимания, потому что пляжное полотенце никогда не пропадает и благополучно возвращается к владельцу.
— Но в один прекрасный день этого не происходит, — сказал Тоб. — Я потерял его след в Панаме.
Мы выпили крепкого красного вина и заказали сыр, оливки и еще полбутылки вина.
Маргарет была увлечена своим рассказом.
— Почти все, кому грозит банкротство, вовремя замечают это, — сказала она. — И почти все совершают при этом предательскую ошибку, пытаясь припрятать самое ценное свое имущество, прежде чем все узнают о предстоящем крахе. Обман с помощью страхования — худший путь выхода из банкротства. Он никогда никого не спасает. Не стану говорить о подобных случаях. Таким людям я говорю, чтобы они сразу же шли в тюрьму на исправление. Большинство банкротств происходит из-за невезения, плохого управления и вследствие того, что времена меняются — и порой круто. Бум предыдущего года оборачивается крахом в нынешнем году. И порой виновниками банкротства становятся типы вроде Нормана Кворна. Изобретательный, осторожный. Пусть его пляжное полотенце полежит на шезлонге день или два, и его переправят без всяких подозрений дальше, когда придет соответствующее указание: соответствующие коды и подписи... Чистая работа.
— И никто не задает никаких вопросов? — сказал я.
— Конечно, нет. Каждый день во всем мире происходят миллионы таких переводов. Сотни тысяч людей приезжают в отели и уезжают из них.
— А пляжные полотенца отправляют в прачечные, — улыбнулся Тобиас.
* * *
Я пошел в офис «Юнга и Аттли».
Ни мистера Юнга (усы, костюм и шляпа), ни мистера Аттли (тренер по футболу, мяч и свисток) в офисе не оказалось. Не было там и бритоголового. Я застал там лишь одну секретаршу, работающую на компьютере. Это была молодая женщина с черными курчавыми волосами, в черных колготках, короткой черной юбке и просторном синем свитере. Ярко накрашенные губы, наманикюренные ногти.
Скользнув по мне взглядом, она спросила:
— Чем могу быть полезна? — И продолжала заниматься своим делом.
— Видите ли, — пристально глядя на нее, сказал я, — меня интересует, какого черта вы позволили Сэртису Бенчмарку заметить, что следите за ним?
Пальцы на клавиатуре компьютера замерли. В лицо мне уставилась пара веселых глаз. Знакомый, уже не женский голос сердито спросил:
— Как вы узнали меня?
— По глазницам.
— Что?
— Я рисую людей и привык, так сказать, прощупывать взглядом их костную структуру. У вас оригинальные глазницы. И, кстати, мужские запястья. Вам следовало бы носить гофрированные манжеты.
— У вас острый глаз. Я засмеялся:
— Так зачем же вы позволили Сэртису заметить вас?
— Позволил? Я нарочно сделал это, чтобы заставить его задергаться. Если кто-то знает, что за ним следят, он становится донельзя осторожным, но когда он перестает видеть свою тень, то считает себя в безопасности и сразу начинает делать то, чего вы ждали бы от него в противном случае неделями и так никогда и не узнали бы, что он не боится скрывать от чужих глаз, а что действительно хочет сохранить в тайне. Понятно?
— Полагаю, что да.
— Вот я и заставил его остерегаться бритоголового типа.
— И теперь он не обратит внимания на девицу в темно-каштановом парике, так? — догадался я.
