И стрелки мои не стреляют в него, суки, а я так на них надеялся. Поединок же, никто не вмешается. Не бла-а-ародно это, епрть. Так и остальные шотландцы на берегу просто смотрят не дергаясь.
И вот пока сознание старика-интеллигента находилось в оцепеневшем ожидании скорой смерти, тело юнца, дождавшись, пока шотландский рыцарь вскарабкается на палубу, само сделало шаг назад в сторону, ловко увернулось от широкого размаха палаша и засадило прямым выпадом узкий меч прямо в левый глаз барона, в щель шириной в ладонь между бугивером и шлемом.
Все пронеслось буквально за какие-то секунды. Я даже не успел как следует осознать, что именно произошло. Как во сне, ей-богу. Полное ощущение, что все это сотворил я сам, и я же сторонний наблюдатель за всем этим.
Попытался вытащить шпагу из глазницы шотландского барона, но она там прочно застряла, и у меня ничего не получилось.
А упокоенный бретер вдруг подогнул колени и с лязгом грохнулся на них, заваливаясь на правый бок.
Пришлось выпустить клинок из руки.
Рыцарь упал на палубу на бок и откинулся навзничь. Звук был такой, как будто уронили шкаф с металлической посудой. Одновременно глухой и звонкий.
Шпага торчала из него могильным крестом. Почти прямо вверх.
Филипп подбежал к поверженному врагу, уперся ногой в его кирасу и с силой вытащил шпагу из черепа шотландца. Затем протер ее не совсем свежей тряпкой и протянул мне, держа двумя руками.
— Благодарю, юноша, — сказал я, убирая клинок в ножны. — Ну что стоишь — обдирай.
И кивнул на груду доспехов на палубе, которые минуту назад по ней так резво бегали.
У конных гвардейцев на пляже дошло до ума, что их предводитель приказал долго жить, только после того, как Филипп с Микалом стали стаскивать с трупа доспехи — сначала шлем и бугивер, потом горжет и наплечники, и они тут же что-то возмущенно забалаболили между собой на неизвестном мне языке. Возможно, гаэльском: так, кажется, он у скоттов называется. И накал выражений в их компании все поднимался.
Но тут на авансцену выступил дон Саншо. Точнее, вышел он к борту барки, которая в данный момент исполняла роль рампы для выступления философа-разговорника.
— Среди вас есть нобили?
Прослушав с берега гневную отповедь о том, что дворяне там все присутствующие, снова спросил:
— Кто из вас будет самый старший по титулу?
— Я, — отозвался молодой человек с откинутым на спину хаубергом, восседающий на караковом ронсене*, его вьющиеся рыжие волосы разметались по плечам, а зеленые глаза казались умными. — Виконт Дункан Грозби, ваша милость, седьмой сын маркиза Макбета. Лучник тела руа. Простите, но я не имею чести знать ваш титул.
— Я — дон Саншо, инфант Кантабрийский, наследник короны дукадо, — инфант ловко обмахнул свои ботфорты беретом и добавил ехидно: — Первый сын.
— Ваша светлость. — Молодой шотландец вежливо поклонился насколько мог, сидя в седле.
— Ваша милость. — Саншо сделал ответный поклон, но намного мельче, показывая тем самым, что представление сторон состоялось, и кто из них главный бабуин в стае, они выяснили.
— Вынужден вас огорчить, ваша светлость, но мы имеем приказ руа франков Луи об аресте инфанта Наварры Франциска Феба, — виконт подбоченился в седле, — и препровождении его в шато Плесси-ле-Тур. Здесь недалеко…
— Вы лично имеете такой приказ? — спросил дон Саншо. — Вы можете его мне предъявить, ибо такие приказы по отношению к соседним наследным принцам монархи устно не отдают.
— Приказ был у барона. Мы только получили устное распоряжение от сенешаля* его сопровождать и оказать ему всяческую поддержку, — честно ответил юноша.
— Микал, — повернулся инфант к моей свите, усердно обдиравшей баронский труп, — там есть какая-либо бумага с печатью монарха франков?
Микал встал на колени и на голубом глазу ответил:
— Нет тут никакой бумаги, ваша светлость. Только кошелек кожаный, шитый золотой нитью, и в нем ровно сто золотых франков, «конских». Я уже пересчитал.
Далеко пойдет этот ловкий шельмец в этом мире. Я сам видел, как он засунул пергамент, свернутый сплющенной трубочкой, в свою сумку, но промолчал — оно мне надо?
— Как видите, мон сьеры, — дон Саншо снова обернулся к шотландцам, — письменного приказа у вас нет. Куда его дел барон — мне неизвестно. Так же, как неизвестно мне, а был ли такой приказ у него вообще. Вам же такой приказ лично никто не отдавал, даже устно. Может, никакого письменного приказа и не было? И здесь вообще-то Анжу — земля Неаполитанского ре, на которой приказы руа франков не действительны. А имеем мы на данный момент куртуазный поединок двух кавальеров, поспоривших, чья прекрасная Дама самая прекрасная на белом свете, в котором вашему барону просто не повезло. Глядя на молодость противника, он недооценил его. Хотя всем прекрасно известно, что лучшие учителя фехтования на континенте — именно у детей коронованных особ. Я ясно выражаюсь? Всем понятны мои слова?
— Нам надо посовещаться, — сказал юный виконт.
Дон Саншо куртуазно поклонился в знак согласия.
Шотландцы, несмотря, что были под прицелом наших арбалетов, спокойно спешились, сбились в кучку и что-то терли там между собой, иногда подавая возмущенные голоса. Казалось, что наши арбалеты им как бы по барабану. Храбрые люди!
Через пять минут шотландского междусобойчика виконт спросил:
— Могу я подняться на борт и осмотреть тело барона?
— Имеете от меня на это устную охранную грамоту, — ответил дон Саншо и сделал приглашающий жест рукой.
Пока юный шотландский стрелок шел до сходен, Микал слегка подался назад, дернул плечом, и от этого мимолетного движения лямка его матерчатой сумки упала ему в руку. И он практически незаметно даже для меня — который на него смотрел, — скинул сумку в открытое окошко кормовой надстройки, которое возвышалось над палубой всего на локоть.
— Вы признаете, что по правилам благородного поединка, принц имеет все права на доспехи, коня и носимое имущество барона? — спросил дон Саншо виконта, когда тот поднялся на палубу барки.
— Никаких сомнений. Поединок я видел сам.
— Тогда прикажите вашим людям, чтобы они сняли с коня доспехи, седло и упряжь, а также все оружие, которое навешано на жеребца покойного барона.
Виконт отдал такой приказ: ну, мне так кажется, потому что я снова не понял, что он там крикнул. Но внизу все закипело. Сразу пятерка гвардейцев стала раздевать коня.
А виконт, подойдя к телу барона, проверил мощницу*, поясной подсумок и левую латную перчатку. Выпрямившись, он отрицательно покачал головой и снова что-то крикнул вниз с борта своим соратникам.
— Виконт, если вам угодно, то все благородные люди моей свиты поклянутся вам, что никакого пергамента с приказом они не видели, — предложил я, зная, что Филипп, пока Микал воровал пергамент, был занят боковыми застежками баронской корацины.
