— Железное, — продолжал хохотать Вадик.
Тут прозвенел звонок, и разговор прервался.
— Похоже, Лялька тут и вправду ни при чем, —
прошептала мне на ухо Матильда.
— Это Верка! — шепнула я в ответ. — Смотри,
какую независимую из себя строит.
В самом деле, Верочка, первая красавица, сидела с отрешенным
видом, словно все происходящее ее ничуть не заботило.
— Ничего, она у меня еще получит.
Клавдюшка начала было объяснять новый материал, но
чувствовалось, что ее что-то тревожит. И впрямь, она отложила мел, села за
стол, на минуту задумалась. Потом начала:
— Ребята, я не пожалею урока, мне надо выяснить
кое-что. В субботу произошел очень странный и крайне неприятный инцидент.
Мы с Мотькой переглянулись.
— Кто-то позвонил на дом Алисе Петровне и сообщил, что
у Матильды Корбут день рождения и там творится черт знает что…
— Ой, а что же там такое было? — закричал Витька
Воскобойников. — Матильда с виду такая хорошая девочка…
Класс заржал.
— Тихо! — хлопнула по столу ладонью Клавдя. —
Тут нет ничего смешного! Человек этот представился соседом Матильды и назвал фамилию
— Аскольдов.
— Верстовский! Это Верстовский! — раздалось с
разных сторон.
Богдан вскочил, весь красный.
— Клавдия Сергеевна! Я такими вещами не занимаюсь! И
вообще, в субботу меня не было, я был за городом.
— Кто-нибудь может это подтвердить? — спросила
Клавдя.
— Нет! — ответил рыцарь Верстовский.
Интересно, хватит у Ляльки смелости подтвердить его слова?
Она молчала.
— Клавдия Сергеевна, разве у нас судебное
разбирательство? — подал голос Макс. Он, видимо, поверил Верстовскому.
— Отнюдь! Я просто хочу сказать, что это сделал кто-то
из нашего класса, кто-то, кто знал о Матильдином дне рождения. Звонил,
возможно, кто-то посторонний, но вот идея… Я понимаю, что этот человек не
признается, но он должен знать, что мы все думаем по этому поводу.
— А бардачок-то был? — крикнул Макс Федорчук.
— Федорчук! Что за выражения?
— Нет, правда, Клавдия Сергеевна, вы там что-нибудь
интересное застукали? — поддержал Макса Воскобойников.
— Хорошо, я скажу! Там было все спокойно, нормально,
как и должно быть в день четырнадцатилетия! А вот нам с Алисой Петровной
выходной испортили. Впрочем, наш визит к Корбут тоже нарушил праздник, я это
сознаю.
— Не надо верить анонимным звонкам! — вставила
Таня Воротынцева.
— Перед Матильдой мы уже извинились. Надо заметить,
если Верстовский тут действительно ни при чем, звонок этот был вдвойне подлым!
Не только испортили праздник Корбут, выходной директору и классному
руководителю, так еще и сознательно бросили тень на Богдана Верстовского. Словом,
хороший букетец! Ну, ни у кого не хватит смелости признаться? — горячилась
Клавдюшка.
Все молчали. Клавдя пристально посмотрела на Ляльку. Та
гордо держала голову.
— Ну что же, вы меня разочаровали, я всегда считала,
что у меня порядочный класс!
— Нет, Клавдия Сергеевна! — нарушил молчание Макс
Гольдберг. — Из-за одной паршивой овцы обвинять всех нас — несправедливо.
А кстати, паршивую овцу сразу видно… по волосам!
И тут все увидели, что Верочка попалась на старую как мир
уловку — она схватилась за волосы.
— Ну, что я говорил! — торжествовал Макс. —
На воре шапка горит!
Верочка вскочила и выбежала вон из класса. И никто не
решился побежать за ней, даже Лялька.
— Ну что ж, кажется, мы все выяснили! — подвела
итог Клавдюшка. — Но я прошу вас, ребята, давайте забудем об этом! Я
надеюсь, Вера уже осознала всю… неблаговидность своего поступка. Только не
устраивайте травли! Никаких бойкотов и так далее.
— Клавдия Сергеевна, вам не кажется, что
безнаказанность в данном случае будет не слишком полезна? — спросил Марат
Исаков.
— Исаков, ну уж сделай одолжение мне лично!
— Если вы так ставите вопрос… — пожал плечами
Марат.
— Поверьте мне, ей сейчас невыносимо стыдно! И это
хорошо. А ваши меры могут только озлобить ее!
— Куда больше! — проговорила Людка Кошелева.
— Все! Мы договорились? Тогда продолжим урок. Исаков, к
доске!
В среду после школы Костя с Матильдой должны были ехать к
Черемушкинскому рынку знакомиться с Раисой. Мы с Митей решили тоже на всякий
случай поехать с ними. А то мало ли что… Но держаться мы будем в стороне.
— Значит, Матильда, мы с тобой брат и сестра, —
наставлял Мотьку Костя.
— Слушай, а может, мне одной к ней подлезть? Так ведь
проще будет, а? — спросила Матильда.
— Почему? — удивился Костя.
— Меньше врать придется! Я ей про себя могу правду
рассказать или почти правду! Живу одна, мать замуж вышла, отца не помню,
словом, девчонка из неблагополучной семьи, а на тебе, Костя, большими буквами
написано — мамин сыночек!
— Знаешь, старик, а ведь Матильда права! — заметил
Митя.
— Но как же ты к ней подберешься, к этой Раисе? Я ведь
уже с ней познакомился… — растерянно проговорил Костя.
— Уж как-нибудь подберусь, дело нехитрое!
— Пожалуйста! — согласился Костя. — Мне же
лучше! Уж очень она… как бы это сказать… обдрипанная!
— Ну! А я что говорю! — закричала Матильда.
— Ты хочешь сказать, что ты тоже обдрипанная? —
усмехнулся Костя. — Что-то незаметно!
— Если хочешь знать, я просто скорее найду с ней общий
язык, вот в чем дело! А где надо, сыграю роль.
— По вдохновению? — поддразнил Матильду Митя.
— Именно по вдохновению! Печенкой чую, что-то тут
будет! Куда-то она меня выведет!
— Девчонки, а вы уоки-токи взяли? — встревожился
Митя.
— Взяли, конечно! — ответила я.
Когда мы вышли из метро, Матильда заявила:
— Я иду вперед, вы можете наблюдать только издали, я с
вами не знакома! А ты, Костя, вообще держись подальше!
— Слушаюсь, ваше благородие!
— Моть, а мне тоже нельзя с тобой? — спросила я.
— Пока нет, а там посмотрим! Все, я пошла!
И Матильда решительно направилась к переходу через Ленинский
проспект. Мы немного подождали и двинулись за нею. Вот она уже подходит к
палатке, заглядывает внутрь. Судя по ее поведению, Раиса на месте. Отлично! О
чем-то они говорят, и вскоре Раиса уже впускает Матильду внутрь. Ну и Матильда!
