Гарольд суетился вокруг, словно движение могло развеять тяжелую атмосферу между владельцем лошади и жокеем. Я сел верхом и поехал к старту, чувствуя себя так, будто нахожусь в сильном электрическом поле.
Искра... взрыв... может, это и ждет меня впереди. Гарольд это почувствовал. Гарольд был обеспокоен до самой глубины своей буйной души.
Может, это будет последний мой заезд для Виктора Бриггза. Я встал в линию на старте, думая, что ничего доброго из таких раздумий не выйдет. Все, что мне нужно, — так это сосредоточиться на предстоящем деле...
Холодный пасмурный ветреный день. Хорошая земля. Семь других участников, ни одного выдающегося. Если Корал-Кей будет прыгать как тогда, когда я его тренировал дома, то у него хорошие шансы.
Я надел очки и подобрал повод.
— Давайте, жокеи, — сказал стартер. Лошади медленно приблизились к ленте и выстроились, и, когда ворота упали, взяли с места. Тринадцать препятствий, две мили. “Скоро я пойму, — уныло подумал я, — готов я к скачкам или еще нет”.
Важно заставить его прыгать правильно. В этом я был силен. Это мне всегда больше всего нравилось. Семь препятствий, тесно расположенных в дальней части ипподрома... Если правильно взять первое, то и остальные возьмешь, но зачастую, если тормознешь у первого, то это приведет к семи грубым ошибкам и огромной потере в расстоянии.
После старта сначала были два препятствия, затем подъем мимо трибун, поворот на вершине холма, препятствие на спуске, то самое, где я сбил с шага Дэйлайта. С Корал-Кеем проблем не было — он все прошел чисто. Затем быстрый поворот направо к семи опасным препятствиям, и если я проиграю хотя бы один корпус, стараясь правильно вывести Корал-Кея на первое препятствие, то к седьмому я потеряю целых десять.
Слишком быстро для того, чтобы ощутить удовлетворение. На длинном нижнем повороте Корал-Кей шел вторым, переводя дыхание. Еще три препятствия... и длинный подъем к финишу.
Между последними двумя препятствиями я сравнялся с лидером. Мы взяли последнее препятствие бок о бок, между нами ничего не было. Помчались вверх по холму, вытягиваясь, летя… Я сделал все, что мог.
Другая лошадь выиграла у нас два корпуса.
— Он хорошо бежал, — поглаживая Корал-Кея, чуть опасливо сказал Гарольд в паддоке. Виктор Бриггз промолчал.
Я стащил с лошади седло и пошел взвешиваться. Выиграть я никоим образом не мог. У другой лошади много что было в запасе, чтобы побить мою. Она была сильнее Корал-Кея и быстрее. Но я не мог чувствовать себя плохо. Я ничего не сбил, не сделал ошибок при прыжке через препятствие. Я просто не победил.
Мне нужно было собраться с силами для разговора с Виктором Бриггзом, но сил не было.
Если жизнь бьет тебя в зубы, заказывай коронки.
Я выиграл другой заезд, не слишком значительный, разве что для владельцев, квартета развеселых бизнесменов.
— Чертовски здорово, — говорили они, — чертовски здоровская скачка!
Я увидел, что Виктор Бриггз злобно пялится на меня, стоя шагах в десяти. Знал бы он, сколько я отдал бы за то, чтобы поменять эти два результата местами!
* * *
— Как я вижу, победила не твоя лошадь, — сказала Клэр.
— Да.
— И что это значит?
— В понедельник узнаю.
— M-м. Ладно, проехали.
— Легко, — ответил я. Я смотрел на элегантное темное пальто, белую шляпку, похожую на гриб-дождевик, на высокие блестящие сапоги. Я смотрел в большие серые глаза, на милый рот. “Невероятно, — подумал я. — Как странно осознавать, что тебя у весовой ждет кто-то такой... Так отличается сегодняшняя дорога от обычного одинокого возвращения домой. Словно камин в холодном доме, словно сахар в клубнике”.
— Ты будешь не очень против, — сказал я, — если мы сделаем крюк и завернем проведать мою бабку?
* * *
Старухе было заметно хуже.
Она уже не сидела более-менее прямо, а бессильно лежала на подушках. Казалось, даже ее глаза утратили силу. В них не было упрямства и злобы, они уже не сверкали, словно бусинки.
— Ты ее привез? — спросила она.
Опять тебе ни “здравствуй”, ни “пожалуйста”. Может, ожидать от нее перемен в душе из-за перемен телесных было ошибкой. Может, изменились мои чувства к ней... но лишь ее ненависть ко мне оставалась прежней.
— Нет, — ответил я. — Не привез. Она пропала.
— Ты сказал, что найдешь ее.
— Она пропала.
Она слегка закашлялась, дергая тощим подбородком. На мгновение закрыла глаза, затем снова открыла. Слабая рука конвульсивно вцепилась в простыню.
— Оставьте ваши деньги Джеймсу, — сказал я.
Она покачала головой — в этом движении еле заметно отразилось ее непроходящее внутреннее упрямство.
— Тогда отдайте на благотворительность, — сказал я. — Приюту для собак.
— Ненавижу собак, — слабым голосом ответила она. Но уж решительность ее не была слабой.
— А как насчет спасательных шлюпок?
— Ненавижу море. Тошнит.
— На медицинские исследования?
— А мне от них лучше стало, что ли?
— Ладно, — медленно проговорил я, — а как насчет какой-нибудь религиозной организации?
— Ты спятил? Терпеть не могу религию. От них сплошные неприятности. От них войны. Ни пенни не дам.
Я без приглашения сел в кресло.
— Могу я что-нибудь для вас сделать? — спросил я. — Кроме поисков Аманды, конечно. Принести чего-нибудь? Вы чего-нибудь хотите?
Она еле слышно фыркнула.
— Не думай, что сможешь умаслить меня, чтобы я оставила тебе хоть какие-нибудь деньги. Не собираюсь.
— Я и подыхающей кошке принес бы воды, — сказал я. — Даже если бы она вцепилась мне в физиономию.
Она так и застыла с разинутым ртом.
— Как... ты... смеешь?
— А вы как смеете думать, что я ради ваших денег хоть пылинку сдую?
Рот ее вытянулся тонкой линией.
— Вам что-нибудь принести? — снова сказал я, не меняя тона. — Вы чего-нибудь хотите?
Она несколько секунд не могла ответить. Затем сказала:
— Уходи.
— Ладно, через минуту уйду, — сказал я. — Но я хочу предложить вам кое-что другое. — Я чуть-чуть подождал, но, поскольку она не стала сразу же возражать, продолжил: — На случай, если Аманда когда-нибудь отыщется… почему бы вам не написать на нее доверенность? Пусть капитал будет связан с кучей опекунов. Сделайте так, чтобы она сама никогда не могла бы получить эти деньги на руки... и никто из тех, кто охотился бы за ее состоянием. Сделайте так, чтобы никто, кроме Аманды лично, не мог бы получать от этого прибыль... пусть доходы выплачиваются только по указанию опекунов.
