Все, кто верит, будто Девон Лоч упал потому, что приготовился прыгать через открытый ров с водой, которого впереди не было, приводят еще десятки фактов. Но если бы дело обстояло так, то Девон Лоч перед прыжком сделал бы еще несколько шагов, ведь ров виднелся сбоку. Ни одна лошадь с его опытом не станет прыгать через ров в длину, а не в ширину, потому что она знает, что в длину ей его не взять.
Но главное возражение против этой версии – сам Девон Лоч. Во-первых, он поразительно умное животное. Во-вторых, он великолепный, выдающийся прыгун. В-третьих, он не был сильно уставшим и не чувствовал давления наступавших на пятки соперников. Совершенно невероятно, чтобы такая лошадь и в таких обстоятельствах сделала такую сокрушительную ошибку. Кроме того, он привык видеть сбоку от себя край препятствия и всегда благополучно проходил мимо него. За сто пятьдесят ярдов до падения он прошел мимо «Чейера», и у Девон Лоча и мысли не мелькнуло как-то отреагировать на него. И дома на тренировках, и в других заездах он привык лавировать среди барьеров и рвов, не пытаясь перепрыгивать через те, которые сбоку от него.
Поскольку я сидел на лошади, а не наблюдал со стороны, то могу с уверенностью сказать – версия «Фата-Моргана» далека от истины. Когда лошадь собирается прыгать, она напрягает мышцы в задней четверти корпуса и подтягивает ноги под себя для толчка. Как бы она ни спешила, ни одна лошадь не сможет прыгнуть, не сделав этого. И если бы Девон Лоч сильно устал, он скорей прямо пошел бы на препятствие и упал, стукнувшись об него, чем решился бы прыгнуть с неправильного места. Я более сорока тысяч раз преодолевал на скачках препятствия, не считая охоту в отъезжем поле и прыжки на выставках лошадей, но ни разу мне не встретилась лошадь, которая забыла бы напрячь мышцы перед прыжком. Это чувство абсолютно безошибочно. Девон Лоч не собирался прыгать.
Третья версия утверждает, что Девон Лоч страдает от внезапных и очень сильных мышечных спазмов. И когда на высокой скорости такой спазм сковал его задние ноги; он, естественно, упал.
В ту секунду, когда он упал, я подумал, что он сломал заднюю ногу. Но когда, осмотрев его, не нашел никаких повреждений, то решил, что это судорога.
Мы очень мало знаем о физиологии судорог, а причины внезапных спазмов, известных у людей как колики, вообще полная тайна. У атлетов спазмы возникают обычно после сильного физического напряжения. У лошадей такого рода судороги иногда продолжаются шесть-семь часов. Очевидно, что Девон Лоч не страдал от длительного спазма, потому что через две минуты он уже шел нормально, но внезапная острая колика, по-моему, вполне могла быть.
Если бы подобные события случались на скаковой дорожке часто, никакой неожиданности бы не произошло. Но ветеринары сошлись на мнении, что мгновенные спазмы бывают так редко, что почти неизвестны ни науке, ни практике. Но через некоторое время после рокового заезда я встретил охотника, рассказывавшего, что у него была кобыла, с которой такое случалось. Как-то раз она дважды упала, когда галопировала во время охоты в отъезжем поле, и один раз упала на ровной дороге, спокойно возвращаясь домой. После этого охотник отправил кобылу «на пенсию», решив, что ездить на ней верхом рискованно.
Внезапная судорога могла бы быть вполне разумным объяснением падения, но остается непонятным, почему Девон Лоч насторожил уши, прежде чем упасть.
Есть и четвертая версия, такая же на первый взгляд фантастическая и экстравагантная, как «Фата-Моргана», и такая же недоказуемая.
Девон Лоч легко галопировал, насторожил уши и упал без всякой видимой причины, случай в мире скачек невиданный и неслыханный. Возникает вопрос, не случилось ли на ипподроме еще какого-то события, какого тоже никогда не бывало раньше? Случилось. Единственный раз в истории Большого национального стипль-чеза правящий монарх присутствовал на ипподроме Эйнтри, надеясь вернуться домой с победителем, принадлежавшим королевской семье.
Могла ли быть какая-нибудь связь между двумя уникальными событиями? Как это ни печально и ни иронично, но именно потому, что он принадлежал королеве-матери, Девон Лоч упал.
Когда мы вышли на финишную прямую, казалось, сам воздух дрожал от восторженных криков зрителей. И чем меньше оставалось до финиша, тем дружный вопль становился громче. Я, естественно, знал его причину, но шум мог озадачить и смутить скакуна, который, также естественно, не знал, что принадлежит королеве.
Ему захотелось лучше услышать, что происходит, и он инстинктивно насторожил уши, как делают все лошади в таких обстоятельствах, и тут в его чувствительные перепонки ударила звуковая волна потрясающей интенсивности. Шум, казавшийся мне вдохновляющим и торжествующим, мог страшно напугать Девон Лоча. Возможно, он попытался отпрянуть от него подальше. Он мог так же конвульсивно отреагировать на шум, как и человек, отпрыгивающий в сторону от резкого звука. И несколько нервных вздрагиваний, когда он несся с огромной скоростью, видимо, сбили его с ритма и привели к падению.
Восторг публики и вправду был невероятный. Каждый на трибунах орал и вопил во все горло. Радиокомментатор жаловался потом, что, хотя он кричал в микрофон, срывая голос, радиослушатели не понимали ни единого слова из-за счастливого гула, стоявшего над ипподромом. Я в жизни не слыхал ничего подобного. Торжествующий и радостный шум перекатывался через нас волнами и окружал со всех сторон. Так публика выражала любовь к королевской семье и восторг от того, что у нее на глазах побеждает королевская лошадь. В сообщениях о погоде в тот день говорилось, что легкий ветер дул со стороны трибун на скаковую дорожку. Этот ветер нес с собой и тот невообразимый гул и шум, который стоял тогда над ипподромом.
Помню, как я был ошеломлен, когда впервые услышал, как приветствуют М'ас-Тю-Вю в Лингфилде. Но там публика нежно шептала по сравнению с тем, что она творила в Ливерпуле. Поэтому можно серьезно рассматривать эту версию: взрыв радости, вероятно, и свалил Девон Лоча.
Сердечная недостаточность, «Фата-Моргана», судорога, шок от звуковой волны... Кто может с уверенностью сказать, от чего упал Девон Лоч? И нет Шерлока Холмса, который распутал бы эту мучительную для меня историю и на последней странице предложил бы простейшее объяснение. Что случилось с Девон Лочем – секрет Девон Лоча, о котором он вряд ли помнил пять минут спустя.
Я иногда думаю: а что было бы, если бы мы снова привезли его в Эйнтри и прогалопировали всю дистанцию до финиша? Заметил ли бы он роковое место? Остановился бы, отпрянул в сторону или бы снова упал? Или, как я твердо уверен, пронесся мимо, не спотыкаясь и не отклоняясь в сторону, прямо к финишу? Будет ли звучать в его ушах эхо того невообразимого шума, который встретил нас в тот несчастливый день?
Девон Лоч, благородное и мужественное животное, не будет забыт в истории скачек. Уверен, что и пятьдесят лет спустя, рассказывая о Большом национальном стипль-чезе, газетчики вспомнят Девон Лоча и расскажут его удивительную историю из далекого прошлого. Восьмидесятилетний зритель скажет со вздохом: «Я был там...» Дома он вытащит старые фотографии, и внук удивится, почему лошадь распластала ноги, и, наверно, улыбнется забавным костюмам зрителей.
