– Как думаешь, что случилось?
– Я не знаю. Звоню Васе уже пятый раз, а он трубку не берет.
Ваня сидел за столиком у дверей и в беседе участия не принимал. В людных местах охранник никогда не позволял себе присоединиться к компании хозяина, расслабиться или куда-то просто отойти. Его бдительности можно было позавидовать. И именно он первым увидел в окно возвращающегося Василия Петровича.
– Алена Игоревна, ваш супруг идет, – предупредил он хозяйку.
Вид у Василия Петровича, когда он влетел в ресторанный зал, был бледный и какой-то взъерошенный. Он быстро подошел, почти подбежал к их столу, налил себе полный до краев стакан воды и залпом выпил ее. Потом налил следующий и точно так же с жадностью его выпил. После чего плюхнулся за стол и уставился перед собой ничего не видящим взглядом.
Перепуганные друзья переглядывались между собой, не решаясь спросить о причине такого странного поведения. Наконец Алена отважилась. Она ласково погладила мужа по плечу и участливо спросила у него:
– Васенька, что-то случилось, да?
Муж кинул на нее страдающий взгляд и кивнул.
– Случилось!
– С лошадьми что-то не так?
Снова кивок. Кроме Жеребчика в скачках должны были участвовать еще две лошади будущей Дубовской породы. Они не демонстрировали таких рекордов, какими баловал хозяина Жеребчик, но в общем у этих двух лошадей результаты тоже были очень и очень неплохими. Поэтому Василий Петрович надеялся взять все три призовых места, что, безусловно, позволило бы ему сразу же громко заявить о своей новой породе.
– Какая-то из лошадей заболела?
– Хуже.
– Умерла?
– Еще хуже.
– Что же может быть хуже?
– Его украли!
И такое нескрываемое горе было в голосе Василия Петровича, что Алена сразу догадалась, о ком идет речь.
– Жеребчика украли? – ахнула она.
– Увели! – взвыл в голос Василий Петрович.
– Как?
– Прямо из стойла!
Как такое могло произойти? Однако Василий Петрович был явно не в настроении пока что-либо рассказывать. И ухватив проходящего мимо официанта, он громко приказал тому:
– Тащи, парень, виски!
– Сколько желаете?
– Все что есть тащи! У меня горе!
Виски появилось моментально. Василий Петрович опрокинул в себя одним махом никак не меньше двухсот грамм, и глаза его немного оттаяли. Сам он тоже изменился – порозовел и перестал напоминать напуганную мумию. Да и дар речи к нему вернулся, так что Василий Петрович смог наконец изложить в деталях все то, чему он стал свидетелем. Впрочем, с эмоциями было справиться не так-то легко.
– Украли! – воскликнул Василий Петрович. – Увели! Умыкнули!
– Вася, Вася, да ты подожди, не убивайся ты так, – засуетилась вокруг мужа Алена.
– Может быть, вы еще не везде смотрели?
Василий Петрович так глянул на Колю, что тот мигом пожалел о том, что вообще сунулся со своим предположением. А Василий Петрович, раскачиваясь, как в трансе, принялся монотонно бубнить:
– Украли, увели, умыкнули. Все лошади на месте, одного Жеребчика нету. Ох, накаркала ты, Аленка! Ох, накаркала!
Коля вновь не выдержал и сунулся:
– При чем тут Алена?
– Ох, молчи, – посоветовал Василий Петрович. – Молчи ты, Христа ради, не делай еще хуже. И так тошно на душе. Это все ты со своей блудной бабой виноват.
– Это вы о Виктории? А она тут при чем?
– Ох, накаркала ты, Аленка! – повторил Василий Петрович.
Еще немного, и он бы выдал Коле, как обманула его родная тетя. Поэтому Алена поманила племянника к себе.
– Ты Васю сейчас не слушай. Он как выпьет, не в себе делается. Мелет не пойми что.
– То-то я и смотрю, что он какой-то странный.
Но, к счастью, в это время Василий Петрович наконец умудрился взять себя в руки. И покачиваясь, как буддийский монах на молитве, начал свой рассказ. Однако, находясь даже в трансе, он не забывал время от времени опрокидывать в себя по стаканчику виски. Несмотря на эти перерывы, рассказ его тек гладко, и скоро все узнали об очередном произошедшем с ними несчастье.
– Конюх мне позвонил, он один дежурным на конюшне сегодня вечером оставался. Позвонил и говорит мне этак с укором: «Зачем вы Жеребчика забрали, Василий Петрович? На ночь-то глядя, коню отдых требуется. У него завтра с утра тренировки».
– Но ты же не брал.
– Не брал. Я ему так и сказал. А он мне в ответ: «Константинов тоже не брал. И Давыдов не брал».
Константинов – это был старший тренер. А Давыдов – ветеринар.
– Они не брали, а где же тогда Жеребчик?
– Вот и я о том же у парня спросил.
Примчавшись на конюшню и обнаружив денник своего любимца пустым, Василий Петрович не стал стесняться в выражениях. Надавав зуботычин обалдевшему от страха парню, он с трудом удержался от того, чтобы не придушить его вовсе. И лишь подоспевшие Давыдов с Константиновым оттянули обезумевшего от ярости Василия Петровича от бедняги конюха.
– Не виноват я, – причитал конюх, поднимая к ним перекошенное лицо.
Физиономия у парня была перекошена не только от страха, но и от того, что начала опухать после беседы с Василием Петровичем. И оказалось, что побил его тот за дело. Потому что факт нарушения служебных инструкций был налицо. И после пристрастного допроса, который занял у трех разозленных мужчин совсем немного времени, выяснилось, что на несколько минут конюх все же оставил конюшню.
– Ну, ей-богу, откуда же я мог знать? – бубнил он в свое оправдание. – Ведь всего на пару минуточек и выскочил.
– Зачем выходил-то? Сигареты купить?
– Нет, зачем вы так, Василий Петрович, – я же помню, вы когда меня на работу принимали, сразу заявили: водка и табак ни-ни. Нельзя, чтобы я на ваших лошадок дымом или перегаром дышал. Я все помню.
– Молодец, – машинально похвалил его Василий Петрович и тут же взревел: – Какой ты к черту молодец! Да тебя убить надо! Зачем уходил из конюшни, говори!
– Да баба у меня тут появилась, – смущенно отвел глаза парень. – Титьки во! Пятый размер, до пупа висят!
– Ты не про титьки, ты про бабу рассказывай. Зачем она приперлась?
– Так для этого самого… – еще больше покраснел парень.
Василий Петрович побагровел:
– Ты что же, сучий потрох, в рабочее время баб на конюшне принимаешь? Или, того хуже, сам к ним шляешься?
– Так я же только на минуточку.
– Не ври! Минутой тут не обойдешься!
