— С чего ты взяла? Ладно, что мы имеем на сегодня?
— Я побывала у мясника. От него никакого проку. Думаю, что скорее можно разговорить мясные туши в его морозилке, чем его самого. Но он ездит на «мерседесе». А это дорогая машина. Что-то я не слышала, чтобы у мясников были высокие доходы.
Ребус пожал плечами:
— Они такие цены заламывают… Я бы не очень удивлялся.
— Во всяком случае, сейчас я собираюсь наведаться к нему домой, уточнить кое-что.
— Но он будет в магазине.
— К сожалению, да.
Ребус понял ее мысль:
— Зато жена его будет дома?
— Да. Именно на это я и рассчитываю. Может, предложит зайти, побеседуем за чашкой чая. Ужасная история приключилась с Рори, правда? Ну, всякое такое.
— Отлично. Посмотришь, как он живет. Вдруг нам повезет — жена у него окажется разговорчивая. — Ребус кивнул в задумчивости, пожалев, что сам не додумался. — Займись этим, девочка, — сказал он.
И она занялась. Оставшись в кабинете один, он наклонился и поднял с пола очередную папку из дела «Сентрал».
Вскоре взгляд его задержался на странице, где перечислялись все, кто находился в отеле в день пожара. Одна из фамилий его поразила.
Кто бы мог подумать? Ребус встал и надел пиджак. Еще один призрак. И еще один предлог покинуть кабинет.
Призраком оказался Мэтью Вандерхайд.
6
Вид у соседнего с жильем Вандерхайда дома был тот еще. Принадлежал он, вероятно, какому-то националисту со стажем: на воротах шотландский флаг, а на оконных стеклах скотчем приклеены изнутри листки бумаги, очень похожие на тридцатилетней давности воззвания
[15]
. Из-за них в доме, наверное, всегда темно, впрочем шторы на окнах дома, к которому направлялся Ребус, были вообще наглухо задернуты.
Он позвонил. Пока он ждал, ему вдруг пришло в голову, что Вандерхайд, возможно, умер. Лет ему должно было быть за семьдесят, и, хотя старик казался вполне здоровым, когда они встречались в последний раз, с тех пор прошло уже больше двух лет.
Однажды он консультировался с Вандерхайдом по одному делу. После того как дело закрыли, Ребус время от времени наведывался к Вандерхайду просто так, поболтать. Они жили всего в шести кварталах друг от друга. Но потом у Ребуса закрутился роман с доктором Пейшенс Эйткен, и времени для визитов к Вандерхайду совсем не осталось.
Дверь открылась, и Ребус увидел перед собой Мэтью Вандерхайда. Тот ничуть не изменился. Зеленые темные стекла очков скрывали его слепые глаза, длинные светлые с желтизной волосы были зачесаны назад, открывая высокий лоснящийся лоб. На нем был костюм из бежевого вельвета и коричневый жилет, из кармана которого торчала цепочка от часов. Он слегка опирался на трость с серебряной рукоятью, ожидая, когда с ним заговорят.
— Здравствуйте, мистер Вандерхайд.
— А-а, инспектор Ребус, а я все думаю, когда же вы ко мне заглянете. Входите-входите.
По тону Вандерхайда можно было подумать, что они расстались недели две назад. Он провел Ребуса по темному коридору в еще более темную гостиную. Ребус видел очертания книжных шкафов, картин, большого камина с полкой, уставленной сувенирами из заграничных путешествий.
— Как видите, инспектор, ничто не изменилось за время вашего отсутствия.
— Рад, что вы хорошо выглядите, сэр.
Вандерхайд словно не услышал этого замечания:
— Чая?
— Нет, спасибо.
— Я действительно очень рад вашему приходу. По-видимому, я могу быть чем-то для вас полезен.
Ребус улыбнулся:
— Мне самому жаль, что я перестал к вам заезжать.
— Мы живем в свободной стране. Я не зачах от вашего отсутствия.
— Вижу.
— Так что случилось? Опять черная магия? Сатанисты на улицах?
Ребус продолжал улыбаться. В свое время Мэтью Вандерхайд был активно практикующим белым магом. По крайней мере, Ребус надеялся, что белым. Они этот вопрос не обсуждали.
— Не думаю, что мое дело имеет какое-то отношение к магии, — сказал Ребус. — Скорее, к отелю «Сентрал».
— К отелю «Сентрал»? Ах, счастливые воспоминания, инспектор. В молодости я хаживал туда. Танцевальные вечера, вполне приличная еда… В те времена у них была хорошая кухня. Один-два раза даже на балах у них был.
— Меня интересуют менее отдаленные времена. Вы ведь были в отеле, когда его подожги.
— Не помню, чтобы поджог был доказан.
Как и раньше, память не подводила Вандерхайда, если его это устраивало.
— Верно. Но вы там были.
— Да, был. Ушел за несколько часов до начала пожара. Невиновен, ваша честь.
— Давайте начнем с того, что вы там вообще делали?
— Встречался с приятелем. Пропустили по стаканчику.
— Довольно сомнительное место для встречи.
— Правда? Вы должны помнить, инспектор, что я ведь ничего не вижу. Ничем таким особо сомнительным там не пахло.
— Принято.
— Меня привели туда ностальгические воспоминания. Для меня «Сентрал» оставался все тем же старым отелем, куда я хаживал на танцы, где любил пообедать. Мне тот вечер с приятелем понравился.
— Это вы предложили встретиться в «Сентрале»?
— Нет, предложил приятель.
— И зовут вашего приятеля…
Вандерхайд задумался:
— Думаю, не стоит делать из этого тайны. Это был Ангус Гибсон.
Ребус принялся перебирать в памяти имена:
— Вы ведь не хотите сказать, что ваш приятель — Черный Ангус?
Вандерхайд рассмеялся, обнажив мелкие потемневшие зубы:
— Не советую вам так называть его теперь в глаза.
Да, Ангус Гибсон встал на путь исправления. По крайней мере, так о нем говорили. А кроме того, как предполагал Ребус, он еще оставался одним из самых перспективных молодых людей Шотландии, если молодым можно назвать человека, которому перевалило за тридцать. Черный Ангус был единственным наследником пивоварни Гибсона и всего, что к ней прилагалось.
— Ангус Гибсон, — сказал Ребус.
— Он самый.
— Но ведь это дело пятилетней давности, тогда он еще был…
— Горячим парнем? — Вандерхайд приглушенно хмыкнул. — Да, он вполне заслуживал свое прозвище — Черный Ангус
[16]
. Газетчики были правы, когда так его окрестили.
