— Кроме копчика, сэр. — И она, поплевав для удачи на ладонь, потерла копчик.
— Что произошло?
Шивон Кларк подробно доложила все, начиная с отсутствия пленки (почему, собственно, не притянуть к этому Петри?) и кончая прохожим, который чуть ее не угробил. Его тоже осмотрел врач: обожженные брови и ресницы, синяки от падения. У Ребуса, когда он выслушивал подробности, пощипывало кожу на затылке. Газом в кухне больше не пахло — теперь здесь стоял запах горелого мяса, который можно было бы назвать аппетитным, если не знать о его происхождении.
Колдер сидел в баре, глядя, как мир двигается мимо, то погружаясь в ту мечту, которую они создали с Эдди Ринганом, то выходя из нее. Ребус сел рядом с ним, радуясь возможности дать отдых ногам.
— Эти его кошмары… — сразу же сказал Колдер, — похоже, они таки воплотились в жизнь, да?
— Вроде бы. Нет предположений, почему он покончил с собой?
Колдер отрицательно покачал головой. Он бодрился, но давалось это ему с трудом.
— Я думаю, все это стало невыносимо для него.
— Что — все?
Колдер снова покачал головой:
— Наверное, мы никогда не узнаем.
— Я бы не стал на это рассчитывать, — сказал Ребус, стараясь, чтобы его слова не прозвучали как угроза. Наверное, ему это не вполне удалось, потому что Колдер неожиданно повернулся к нему:
— Вы что, не можете оставить это в покое? — Его бледные глаза повлажнели.
— Нечестивым нет мира
[55]
, мистер Колдер, — изрек Ребус.
Он соскользнул с табуретки и отправился в кухню. Шивон стояла рядом с полкой, заставленной блокнотами с кулинарными рецептами.
— Большинство шеф-поваров, — заметила она, — скорее умрут, чем будут держать свои секреты на виду.
— Он не был обычным шеф-поваром.
— Взгляните на это.
Она держала в руках школьный блокнот в красную линейку, с широкими полями, которые были сплошь испещрены закорючками и рисунками, изображающими в основном еду и мужчин с огромными детородными органами. Крупным почерком в блокноте были записаны рецепты.
— Его собственные творения. — Шивон перелистала блокнот до конца. — О-о-о, смотрите, здесь ваш «Тюремный рокфор». — Она зачитала вслух: — «С благодарностью за идею инспектору Джону Ребусу». Ну и ну.
Шивон хотела было поставить блокнот на место, но Ребус его перехватил. Весь форзац был исчеркан. Среди рисунков (некоторые карикатурно-похабные) были какие-то записи, замаранные поверху черной ручкой.
— Ты можешь разобрать, что тут?
Они вышли через черный ход и встали на том месте, где совсем недавно напали на Брайана Холмса. Шивон попыталась рассмотреть зачеркнутое:
— Второе слово вроде бы «все».
— А это «ключ», — сказал Ребус, показывая на одно из следующих слов. — Или, может, «люк».
Все остальное не читалось. Ребус сунул блокнот с рецептами в карман.
— Думаете начать новую карьеру, сэр? — спросила Шивон.
Ребус недолго думал над ответной репликой:
— Заткнись, Кларк.
Ребус завез блокнот в управление на Феттс-авеню, где имелись специалисты по восстановлению стертых или поврежденных записей. Их называли «друзья по переписке», и они были специалистами, которые любили разгадывать по-настоящему трудные кроссворды.
— Мы быстро сделаем, — сказал один из них Ребусу. — Просто заведем это в машину.
— Отлично, — сказал Ребус. — Я вернусь через пятнадцать минут.
— Лучше через двадцать.
Двадцать минут тоже устраивали Ребуса. Пока здесь и не у дел, он вполне мог нанести визит инспектору Джилл Темплер.
— Привет, Джилл.
В ее кабинете пахло дорогими духами. Он забыл, какими она пользовалась. Кажется, «Шанелью»? Джилл сняла очки и моргнула, глядя на него:
— Давненько не виделись, Джон. Садись.
Ребус отрицательно покачал головой:
— Не могу — лаборатория через минуту выдаст мне результаты. Просто решил зайти посмотреть, как ты.
Она кивнула в ответ:
— Я прекрасно. А ты?
— Ну, неплохо. Ты же сама знаешь.
— Как твоя докторша?
— В полном порядке, спасибо. — Он переступил с ноги на ногу — даже не ждал, что будет чувствовать себя так неловко.
— Так, значит, это неправда, что она тебя выкинула?
— Ты-то, черт побери, откуда знаешь?
Джилл улыбалась своими напомаженными тонкими губами, словно слепленными для иронии.
— Брось ты, Джон, мы ведь живем в Эдинбурге. Если хочешь сохранить что-то в тайне, то уезжай из деревни в большой город.
— Но кто-то тебе ведь сказал? Кто еще знает?
— Ну, если об этом известно здесь, на Феттс, то на Сент-Леонардс наверняка знают.
Боже милостивый, это означало, что Лодердейл знает, Флауэр знает. И все помалкивают.
— Это временно, — пробормотал он, снова переступая с ноги на ногу. — К Пейшенс приезжали племянницы, так что я пока переехал в свою квартиру. К тому же там теперь Майкл.
Теперь настала очередь удивляться Джилл Темплер.
— И когда это случилось?
— Дней десять назад.
— И что, он насовсем вернулся?
Ребус пожал плечами:
— Кто его знает. Джилл, я бы не хотел, чтобы поползли слухи…
— Конечно! Я тайны хранить умею. — Она снова улыбнулась. — Не забывай: я ведь не эдинбурженка.
— И я тоже, — сказал Ребус. — Меня по недоразумению занесло сюда. — Он посмотрел на часы.
— Мои пять минут закончились?
— Извини.
— Не извиняйся. У меня много работы.
Он повернулся, собираясь уходить.
— Джон? Заглядывай иногда.
Ребус кивнул:
— Фразочка из фильма с Мэй Уэст, да?
— Верно.
— Пока, Джилл.
Пройдя полпути по коридору, Ребус вспомнил, что «мэй уэст» означает еще и спасательный жилет
[56]
. Он задумался было, но потом тряхнул головой, прогоняя эту мысль. «Моя жизнь и без того слишком сложна».
