Женя вышла из кабинета почему-то на ватных ногах и, закрывая дверь, вдруг обратила внимание на табличку с фамилией. Ее с ног до головы обдало жаром. Только сейчас Женя поняла, во что влипла.
Она побежала в туалет, закрылась в кабинке, где не было камер, и позвонила Лене. Телефон не отвечал, был выключен, и Женя запаниковала. Нужно было срочно… срочно… Но уйти с работы ей не позволят. Что же делать, что же теперь делать?!
Александра
Никита не звонил, и я не находила себе места, металась по комнатам, на нервной почве спустилась в кухню и съела там здоровенную отбивную, которую Галя наскоро пожарила специально для меня.
– Тетя Сара не вернулась? – с набитым ртом проговорила я, дотягиваясь до стакана с водой.
– Нет еще.
– Ох, только бы она живую курицу не приволокла. Я смотреть не могу, как она головы птице рубит – ад какой-то, – пожаловалась я, запив отбивную. – А ведь посмотришь – именно так и будет. Притащит живую, весь двор кровью уделает, весь снег изгадит, потом щипать возьмется, опаливать на горелке… Фууу! Я этот запах терпеть не могу. Тебя еще не было, когда она хозяйство вела. Вот где мы хлебнули… Сейчас бульона отцу жирного наварит, с клецками, а у него потом печень болеть будет.
– Что-то ты разбурчалась, Санюшка, – вздохнула Галя.
– Отвлекаю себя от мыслей о Соне, – призналась я и прикусила губу.
– Ты как думаешь, с ней все в порядке, а? – с надеждой в голосе спросила Галя, убирая мою тарелку в посудомоечную машину.
– Галя, ну не надо, а? – взмолилась я, падая лбом на скрещенные на столе руки. – Я не хочу думать… Если сегодня Сашка ничего не найдет, просто не знаю, что дальше делать. И Никита не звонит! Прошло полдня!
Галя подвинула стул, села, обняла меня за плечи и всхлипнула:
– Ты не сердись на меня, Санюшка, на старую… вижу, что переживаешь… да мне самой невмоготу, как представлю… чтоб им, уродам, икнулось – дите у родителей красть!
Я испытала непреодолимое искушение поплакать, уткнувшись Гале в плечо, но одернула себя – нельзя распускаться, нужно быть собранной, вдруг Никита позвонит, и мне надо будет действовать немедленно, решать что-то, а я тут в соплях, себя жалею. Нет, нельзя.
– Галочка, а чайку можно? – попросила я, чтобы отвлечь ее тоже, и Галя всполошилась:
– Ой, да сейчас, сейчас! Только заварила, с мятой. Молочко добавить тебе?
– Да, давай. Может, успокоюсь чуть-чуть.
Никита позвонил около двенадцати, я сидела во дворе на большой чурке для колки дров и наблюдала за тем, как Князь возится в сугробе – принимает «ванну». Я любила эту псину, он был огромный, диковатый, но почему-то при этом обожал детей. Папа иной раз сам запрягал его в санки и вместе с Соней катался по двору. Всю прошлую зиму они провели именно в таких забавах.
– Князь, где Соня? – негромко спросила я, и кобель, бросив свое занятие, понесся к воротам – думал, что пора встречать.
Не обнаружив никого, он вернулся ко мне, лег у ног и заскулил. Мне захотелось сделать то же самое, но позвонил Никита.
– Говорить много не буду, собирайтесь быстро, одевайтесь тепло и берите игрушку. Буду через полчаса, – скороговоркой сказал он и отключил телефон.
Вот хорошо, что мы с ним понимаем друг друга с полуслова. Я вскочила, запнулась о лежащего Князя, упала, едва не проехавшись по земле лицом, тут же подверглась атаке пса, решившего, что я играю, заорала на него матом и только так смогла избавиться от настойчивого «умывания» горячим розовым языком. Князь обиженно ушел в будку, а я, поднявшись, отряхнула коленки и побежала в дом.
Главное было вытащить из сейфа в кабинете винтовку, чтобы не попасться с ней на глаза ни папе, ни Гале. Сунув чехол в шкаф в прихожей, чтобы схватить его сразу и побежать на улицу, я поднялась к себе и достала из гардеробной теплый свитер, камуфляжный комбинезон, куртку и трикотажную шапочку-маску. Я не знала, что задумал Никита, но, судя по всему, придется где-то лежать, значит, надо быть готовой к холоду. Где-то потерялись перчатки на меху с обрезанными фалангами на двух пальцах – моя модификация для зимней стрельбы, я перерыла все ящики, но нашла их почему-то в коробке с берцами. И то неплохо…
Полностью экипировавшись, я спустилась вниз, забрала чехол с винтовкой и перепрятала в гараж. Как раз в это время появилась машина Ильи, и я похвалила себя за скорость и находчивость: еще пара минут – и тетка бы меня застукала, начала бы лишние вопросы задавать, а так она спокойно домой зайдет, ничего не заметив.
К моему ужасу, подозрения насчет живой курицы оправдались – тетя Сара вывалилась из машины, крепко прижимая к боку белую птицу.
– О нет, – простонала я, – только не это, а…
– Саша, а где у вас в доме хранится топор? – спросила тетка, увидев меня.
– Понятия не имею, – мечтая только об одном – чтобы скорее приехал Никита, сообщила я. – Я дров не колю, печей не растапливаю. И кур, кстати, тоже не режу. Ну, что ты – не могла попросить, чтобы там зарубили? Ну, сил же нет наблюдать!
– Ты смотри! Сил у нее нет наблюдать! А то, что отцу свежее нужно, тебя не волнует? Глядите на нее, люди!
– Ой, не надо на меня глядеть, делай что хочешь. – Я услышала звук двигателя приближающейся машины и пошла в гараж, думая, как вынести винтовку, чтобы избежать вопросов. Выход был один… – Топор в сарае, тетя Сара! – крикнула я, на всякий случай убирая топор, висевший на стене гаража, под свою машину. Главное, чтоб тетка убралась в другой конец двора и там застряла хоть ненадолго.
Выглянув из гаража, я убедилась, что тетя Сара ушла, взяла чехол и рысью кинулась к воротам, где уже ждал Никита. Забросив чехол в багажник, я села на переднее сиденье и пристегнула ремень.
– Чего это? – удивленно протянул телохранитель. – То игнорируете этот аксессуар, а то прям в стоячей машине пристегиваетесь.
– А ты очень хочешь объяснять полицейским, почему у тебя в багажнике винтарь с оптикой лежит? – поинтересовалась я, и Никита хлопнул себя по лбу:
– Семен Семеныч! А что – документы не на вас?
– Да шут его знает, не проверяла. Скорее всего, нет. Ты мне лучше скажи: куда едем и зачем?
– Значит, дело такое, – выезжая на улицу, ведшую к трассе, начал Никита, – Савка пробил этих девиц. Одна на самом деле работает в банке, всего месяца полтора. Устроила ее Ленка, просила Ефима Иосифовича, сказала, что это дочь какой-то ее знакомой. А вот вторая уже четвертый месяц лежит в больнице в коме. Автодорожная авария. Сестричка по имени Женя, та, что в банке трудится, бывает в больнице каждый день, после работы, сиделку наняла. А раньше, персонал говорит, дневала и ночевала там, с копейки на копейку перебивалась. И вдруг принесла лекарство дорогущее, которое ей врач выписал просто так, чтоб отстала – думал, не вытянет, а сестра безнадежная совсем. Живут они в коммуналке, две комнаты у них. Адрес вот, – Никита вынул из кармана куртки бумажку и отдал мне. – Там соседка еще в двух комнатах, фамилия, имя – все написано.
