— Давайте встретимся сегодня вечером, Вайолет.
Она положила голову ему на грудь, и он обнял ее.
— О боже, — воскликнула Вайолет, посмотрев на Блэкстона. — Мы не можем встречаться в комнате Фрэнка. Ведь он там будет.
— Тогда в галерее, где все начиналось.
— Да, и где мы начнем заново.
Он кивнул.
— Верно. Кроме того, мне надо проведать еще одного пациента.
Он поцеловал ее и пошел к Уайлду.
Вайолет и Блэкстон встретились в галерее после полуночи. Дом погрузился в тишину. Все были взбудоражены возвращением Фрэнка и поэтому быстро уснули. Доктор сказал, что с ним все в порядке и ему нужен лишь отдых.
Блэкстон поднялся с дивана, на котором они не раз предавались любви. Он протянул ей руку, и она прижалась к нему, положив голову ему на грудь.
— Папа остался у Фрэнка. Он будет у него всю ночь. Такое чудо, что он вернулся домой. Мы обязаны этим вам.
— О, не благодарите меня.
— Но я должна. Я должна умолять вас о прощении. Пойдемте ко мне в спальню.
— А, так вот о каком прощении вы говорите.
— Именно, — рассмеялась она.
В комнате они зажгли свечи, торопливо раздели друг друга и уже через пару минут оказались в объятиях на шелковых простынях.
— Как мне этого не хватало, — простонал Блэкстон.
— Вы же сказали, что никогда не думали обо мне.
— Я соврал, — ответил Блэкстон, и они долго потом наслаждались друг другом.
Когда все закончилось, Блэкстон приподнялся на локтях, внимательно посмотрел на Вайолет и произнес:
— Я люблю вас, Вайолет.
— А я люблю вас, лорд Блэкстон!
И они снова занялись любовью.
Спустя полчаса они лежали на спинах, держа друг друга за руки.
— Из-за вас я переклеила обои…
— Я догадался. Когда я увидел, был неприятно удивлен. Я чувствую свою ответственность за то, что вы так изменились, мой бесстрашный друг.
— Мне казалось, если я их переклею, то выкину вас из головы.
— Но обои были красивые, Вайолет.
— Да, но эти милые цветы на них видели, как вы любили меня, а потом бросили. Они скучали по вас, как и я, и я не могла выносить этого немого упрека. — Она подняла его руку и посмотрела на печатку.
Блэкстон снял кольцо с пальца.
— Может, мне не стоило быть привязанным к этому обещанию. Но я был уверен, что с этим кольцом я получаю титул и необходимость заботиться о роде Блэкстонов.
— Нет. — Она снова взяла его руку и вернула кольцо на место, потом положила ладонь ему на щеку и заставила его посмотреть ей в глаза. — Это ваше кольцо, — сказала она серьезно. — Это ваша преданность и ваша честь. И то, что вы носите его сейчас, означает вашу ответственность перед родом, а не ответственность за вашего отца.
— Мне кажется, Вайолет, или вы снова пытаетесь попросить у меня прощения? — спросил он с надеждой в голосе.
— А вы сможете простить меня? — Она легла на него, прижавшись обнаженной грудью.
— Я отказывал себе в удовольствии думать о вас, и потому до сих пор не могу утолить голод любви. Я сказал Рашбруку…
— Вы говорили с Рашбруком? — От удивления ее глаза стали еще больше.
Он поцеловал ее в губы с такой страстью, словно пытался напиться живительной влаги после долгого пути.
— Я сказал Рашбруку: когда мы с вами поженимся, я буду держать вас в постели не более восьми часов в день, чтобы вы могли заниматься своей благотворительностью.
— Не может быть! Вы действительно это сказали?
— Сказал.
— Он должно быть, поперхнулся, услышав это. — Ее глаза вспыхнули игривым огоньком, Блэкстон вспоминал этот взгляд на борту «Редемшен».
— Почти так и было, но, боюсь, я не смогу сдержать своего обещания. Мне захочется видеть вас обнаженной в своей постели гораздо дольше. Днями напролет.
Она довольно улыбнулась и снова прижалась к нему.
— Мы можем разговаривать всю ночь, но я снова хочу поцеловать вас.
— Я согласна.
Глава 23
Смею заверить, что ничего нет лучше чтения!
От всего остального устаешь гораздо быстрее!
Когда у меня будет свой дом, то я буду крайне несчастна в нем, если у меня не будет превосходной библиотеки.
Джейн Остен, «Гордость и предубеждение»
— Мои поздравления, сынок! Вы схватили их всех и спасли Фрэнка Хаммерсли. Ни один профессионал не справился бы с работой лучше вас.
Блэкстон положил перед Голдсуэрди фальшивое кольцо, которое вернула ему Вайолет. Он понимал, что Сэмюел знает больше, чем говорит, но не был уверен, насколько точно Голдсуэрди представляет себе план Блэкстона по освобождению Фрэнка, в котором не предусматривалась позиция правительства.
Голдсуэрди взял вельветовую коробочку.
— Это правильно, потому что для мисс Хаммерсли вы наверняка захотите купить настоящее.
— Вы хотите сказать, после того как закончится мой год и один день?
— Чего же ждать, — Голдсуэрди махнул рукой, — хотите жениться на девчонке сейчас — женитесь. Ведь можно жениться и работать на нас дальше.
— Но тогда больше не смогу жить у вас в клубе и соблазнять женщин.
Голдсуэрди поднялся во весь свой гигантский рост. Он засмеялся и снова стал похож на огромное дерево, раскачивающееся под ударами ветра.
— В этом нет необходимости.
Блэкстон чего-то не понимал. Какой-то кусочек головоломки не укладывался в общую картину.
— Мне казалось, вы выбрали меня из-за моего скандального имени.
Голдсуэрди помрачнел.
— Я не могу изменить вашу репутацию, дружище. У лондонцев долгая память на скандалы, но я выбрал вас вовсе не из-за мазни, которая ославила вас в юности.
Блэкстон обрадовался, что сидит. Уже второй раз разговор с Голдсуэрди заставлял его почувствовать себя словно во время землетрясения.
— Тогда почему вы выбрали меня?
— Потому что вы отправились в Грецию спасти своего брата. Вы почти год были в плену и, несмотря на это не потеряли голову и умудрились спасти много пленников. Это была работенка не из легких. Поэтому я просто обязан был привлечь вас на свою сторону.
— Откуда вы знаете, что у меня есть брат? Я никому не говорил.
— А это, дружище, секреты клуба. Я не могу раскрыть карты. У вас свои секреты. У меня свои. А сейчас ступайте, женитесь на Вайолет и живите в особняке Хаммерсли. Если не хотите — выбирайте другой дом. У меня с вами контракт, насколько вы помните, по вашему соглашению. Впрочем, я помогу вам позаботиться о вашей матери и сестрах.
