Он освободился из ее объятий, с довольной ухмылкой на лице. Да, вот уж действительно классная баба.
– Да и я на тебя не жалуюсь, – ответил он и решил про себя, что сделает ей подарок – может быть, купит что-нибудь из драгоценностей.
Она улыбнулась. Очаровательные жемчужные зубы, зачесанные назад волосы. По утрам она выглядела на миллион долларов.
Джино провел пальцем вдоль выреза ее бежевого кружевного пеньюара.
– Тебе уже говорили, что у тебя классные сиськи?
– Джино!
– Что такое? Выходит, не говорили?
– Не совсем в таких выражениях.
Он похотливо хохотнул.
– Ты такая чертовская леди. Вот что мне в тебе нравится.
– А-а... Так вот что тебе во мне нравится, – пробормотала она насмешливо.
– Да. И еще такие классные сиськи!
Он запустил руку в декольте. Сьюзан невольно подалась назад, но не стала уклоняться.
Он поласкал пальцами сосок ее груди, затем взял ее руку и положил себе на пенис. Она решительно отодвинулась.
– Пора завтракать, – объявила она с милой улыбкой.
Джино послушно смирил свое возбуждение.
– Эй! – притворился он возмущенным. – Когда мне в последний раз указывали, когда завтракать, это делала сестра ростом под два метра и с волосами на подбородке.
– Ешь, ешь.
Он усмехнулся.
– Я бы лучше тебя съел.
– Джино! Иногда я не могу понять, сколько тебе лет – семьдесят или семнадцать.
– И прекрасно, дорогая. Люблю загадывать вашей сестре такие загадки.
Побегав по дорожке минут двадцать, Лаки быстренько искупалась в олимпийских размеров бассейне. Ей удалось двадцать пять раз переплыть его из конца в конец, и она осталась довольна собой, учитывая, что давно не плавала. На обратном пути Лаки задержалась у кабинета Матта, но его на месте не оказалось.
Она уселась на его место и позвонила Джино. Его тоже не было.На какое-то мгновение ее лицо омрачилось. Две ночи подряд со вдовой Мартино? Две ночи серьезного траханья – это не совсем полезно для семидесятидвухлетнего мужчины с нездоровым сердцем.
Лаки нахмурилась. Не так уж и хорошо все сегодня складывалось. У нее накапливались вопросы, а он где-то любовью занимался.
– Пусть он позвонит мне, как только вернется, – сказала она оператору. – Да, и передайте, что это срочно.
Когда Джино наконец оделся и собрался покинуть уютный дом, который снимала Сьюзан в Лас-Вегасе, уже минуло двенадцать часов. Сьюзан в накрахмаленном белоснежном платье для тенниса сидела под зонтиком во внутреннем дворике и потягивала холодный мятный чай со льдом.
– Хочешь? – спросила она.
Он по-прежнему был шутливо настроен.
– Что ты имеешь в виду?
– Чай, дорогой. Даже у супермена сегодня больше ничего бы не получилось.
– Эй! – сказал он. – А как насчет сегодняшнего вечера? Как ты смотришь на то, чтобы пообедать со мной и Лаки?
Едва заметная нотка удивления прозвучала в ее голосе:
– Ты всегда обедаешь со своей дочерью?
– Ну... да, почти всегда. У нас это как-то вошло в привычку.
– У нее разве нет друга?
Он поморщился.
– Она была замужем за тем еще типом – абсолютное ничтожество. Это моя вина.
– Твоя? Почему?
– Я выдал ее замуж совсем девчонкой. Думал, делаю ей как лучше, а получилось наоборот. Она развелась с ним, когда я жил за границей. Теперь она с головой ушла в бизнес – знает о делах не меньше меня самого.
– И вы все время проводите вместе? – закончила Сьюзан суховато.
– Нас обоих это устраивает.
«Зато меня не устраивает», – подумала она про себя, а вслух сказала, широко улыбнувшись:
– Чудесно. Пообедаем втроем. Похоже, Лаки очень интересная девушка. Я буду очень рада с ней познакомиться поближе.
Матт позвонил Лаки раньше, чем Джино. Он холодно поздоровался.
– Ты на меня злишься? – спросила она.
– Ну что ты? Я восторгаюсь, когда мне приходится вылезать из постели в два ночи и увольнять первоклассного комика, который не сделал абсолютно ничего плохого.
– Не говори «я восторгаюсь». Так выражаются только мастодонты из каменного века.
– Спасибо.
– Пожалуйста.
Наступила гнетущая тишина, которую в конце концов нарушила Лаки:
– Кем ты его заменишь?
– Поющей монашкой. От нее люди просто толпами бросятся за столы.
– Ха, ха. Он очень огорчился.
– Еще бы бедняга не огорчился. Такой удар по самолюбию.
– Печально.
Она помолчала, потом добавила:
– Ты заплатил ему за все две недели?
– Даже дал премию.
– Тогда все в порядке.
– Раз ты так говоришь, тогда конечно.
Она положила трубку и подумала, что хорошо бы никогда больше не увидеть Ленни Голдена. Впервые мужчина отверг ее. Впрочем... даже если бы он и пошел ей навстречу, его все равно пришлось бы уволить. Он попал в безвыходную ситуацию. Вообще-то, сам виноват. Разве не он все и начал днем, около бассейна, налетев на нее, как жеребец-производитель? Конечно, физически он бесспорно привлекателен, но не в ее вкусе, ее никогда не привлекали мужчины с внешностью Роберта Редфорда. Лаки предпочитала мужчин смуглых и твердых, от которых исходит ощущение угрозы. И вообще, за кого он себя принимает? Она терпеть не могла подобных типов.
Тут до Лаки внезапно дошла забавная сторона ситуации. Мистер Сердцеед сел в лужу. У него получается, только когда все идет по его сценарию.
Она надеялась, что он усвоит преподанный ему урок.
Желтый, чистейшей воды бриллиант на мизинце вдовы Мартино ярко блестел в луче света.
Лаки мрачнела и мрачнела.
Еще один великолепный вечер. На сей раз они всего лишь втроем. И эта сука постоянно отпускает шпильки в адрес Лаки – явный признак приближающейся опасности.
Конечно, внешняя благопристойность тщательно соблюдалась. Сьюзан была вся спокойствие и очарование. Но Лаки не пропустила ни одного камешка из тех, что летели в ее огород.
Она не поддалась на провокации, понимала, что ее нарочно заводят, но перед Джино взрываться не следовало ни в коем случае. Сьюзан как раз и хотела вывести ее из себя. Сьюзан желала ссоры.
Поэтому Лаки оставалась невозмутимой. Она улыбалась, пропускала мимо ушей вопросики с подковыркой, смеялась и шутила, и лишь в ее черных глазах горела ярость. Как пролезла в их жизнь эта хваткая бабенка?
