Флэш глубоко затянулся «косячком». И почему он раньше не подумал о том, чтобы подцепить богатую пташку? Это явно имеет немалые преимущества.
Он подумал о шестнадцатилетней женушке, позабытой где-то в Европе. Пока что он ни словом не обмолвился о ее существовании. Впрочем, то было тайное венчание, о нем не знал никто. Возможно, стоит просто забыть о ней на какое-то время. Она привыкла к его долгим отпускам. Зачем поднимать эту тему и все портить?
Олимпия и Флэш прекрасно устроились.
ГЛАВА 32
После похорон ребенка Лаки чувствовала себя подавленной. Как это все бессмысленно. Она и злилась, и ощущала свое бессилие. Если люди давали жизнь детям, то они должны следить за ними. Смерть младенца только казалась случайной. На самом деле она явилась результатом человеческой глупости. Матт все ей рассказал о Вэйланде.
Будь он ее мужем, она бы содрала с него шкуру с живого.
Когда Лаки стояла у раскрытой могилы под проливным дождем, на нее навалилась жуткая тоска. Но потом, в ресторане, ей стало еще хуже. Надо поскорее выпить один бокал – и прочь отсюда. Она оказала Матту просимое одолжение, и достаточно.
Лаки стояла у бара и пила перно, когда откуда-то взялся давешний комик. Высокий, стройный, с зелеными глазами и убийственной улыбкой, Она сразу же его узнала. Даже имя его вспомнила прежде, чем он представился. Ленни Голден.
Комик. И какой!
Лаки хотела сказать: «А ты-то какого черта здесь делаешь? Я тебя уволила и надеялась никогда больше не видеть». Но она промолчала, пока он, путаясь, подыскивал нужные слова. А когда он назвался, она притворилась, что совсем забыла его, а потом прошла мимо него, как мимо пустого места, и быстро ушла.
Если говорить правду, она нашла его опасно привлекательным. Голден отверг ее однажды, и она не собиралась рисковать вторично. Какое, однако, нахальство – он еще осмелился заговорить с ней!
Вернувшись в отель, Лаки решила больше здесь не задерживаться. Ей теперь ничего не оставалось делать в Вегасе; даже Джино уехал. Она позвонила Косте и сообщила, что прилетает в Майами на следующий день. Затем начала собираться, в спешке бросая вещи в чемоданы. Что-то подсказывало ей, что нужно торопиться.
В Бель Эйр царили мир и покой. Повар приготовил цыпленка по-восточному, одно из любимых блюд Джино.
По телевизору показывали интересный бейсбольный матч, и он смотрел его, развалившись в уютном кресле, в то время как Сьюзан, леди до кончиков ногтей и все же безумно сексапильная, что-то шила рядом, одетая в бледно-голубой пеньюар.
Как далеко в прошлом остались улицы Бронкса, думал Джино, давние и далекие, опасные улицы, на которых он начинал свой жизненный путь без гроша в кармане.
С довольным видом он затянулся тонкой гаванской сигарой и зачерпнул мороженого из блюда серебряной ложечкой.
Да. Он поступает абсолютно верно. Такая жизнь – по нему.
Сьюзан назначила день свадьбы. Он был готов.
Лаки вылетела из Вегаса рано утром. По пути в аэропорт она заскочила к доктору, чтобы та сделала ей инъекцию витамина В-12. Она предпочитала иметь дело с врачами-женщинами, ибо мужчины всегда обращались со своими пациентками как с недоразвитыми детьми. Врач настояла, чтобы Лаки сперва сдала несколько элементарных анализов.
– Я никак не могу заполучить вас к себе на ежегодный осмотр, – пожаловалась доктор Лиз Тирней. – Поэтому, раз уж вы попали ко мне в руки, я вас так просто не выпущу.
– Только уж выпускайте поскорей, – ответила Лаки, со вздохом протягивая руку для анализа крови, – потому что я тороплюсь в аэропорт.
– Всегда-то вы спешите. А вам не приходило в голову немного замедлить темп жизни?
– Зачем? У меня масса дел.
– Ну что ж, будьте добры, найдите еще немного времени, чтобы сдать мочу на анализ.
– Сделайте мне инъекции, и все, док. Это все, что мне нужно.
Доктор Тирней вручила ей маленькую стеклянную бутылочку и указала на дверь туалета.
– Что вам нужно, я определю сама.
Перелет до Майами длился целую вечность. Самолет сделал две промежуточные посадки, затянув путешествие еще на несколько часов. К моменту прибытия Лаки устала как собака.
Коста встречал ее в аэропорту. Дядя Коста. Они не виделись целый год, и ее поразило, насколько лучше он стал выглядеть. Во время прошлой встречи у него был серый цвет лица и усталый взгляд. Теперь его кожа отливала здоровым загаром, а глаза под солидными очками в роговой оправе смотрели пронзительно и весело. Он выглядел франтом в яркой спортивной куртке, отутюженных брюках и белой рубашке с открытым воротом. Коста являл собой образец респектабельного, удалившегося от дел бизнесмена. Да он им и был на самом деле.
– Как прекрасно ты выглядишь! – воскликнула Лаки, крепко обнимая его.
Он отстранился и критически оглядел ее с ног до головы.
– А ты, Лаки, ты... выглядишь усталой.
Да уж, дядя Коста всегда резал правду-матку в глаза.
– Большое спасибо.
– Мне следовало соврать?
– Конечно. Почему бы и нет?
– Потому что я никогда не врал Джино и не собираюсь начинать врать тебе. Хорошенько выспись сегодня, и завтра снова станешь красивой, как всегда.
– Я не заказывала номер в отеле.
– Надеюсь. Поживешь у меня.
Они пошли к массивному «крайслеру», сопровождаемые носильщиком с тремя чемоданами Лаки. Остальные свои вещи она решила отправить сразу в дом в Ист-Хэмптоне.
Со счастливым выражением на лице Лаки взяла Косту под руку.
– Я надеялась, что ты это предложишь. Я по горло сыта отелями. Как чудесно будет жить в твоем доме.
Он бросил на нее мудрый взгляд, но ничего не сказал. Еще будет время поговорить и выяснить, что ее гложет. Он всегда любил Лаки как собственную дочь и с радостью дал бы ей все, что она бы ни попросила – даже если она просила такую малость, как его время и внимание.
ГЛАВА 33
– Поедешь со мной в Лос-Анджелес, – твердо заявил Ленни.
Джесс попробовала найти причины для отказа.
И не нашла.
– Я еду с Ленни в Лос-Анджелес, – объявила она Матту.
Сначала он не поверил своим ушам. Катастрофа. Он так увлекся планированием будущего, что забыл сообщить ей об их предстоящей совместной жизни. Он хотел заботиться о ней, защищать ее, даже жениться на ней.
– Ты не можешь этого сделать, – запинаясь, выдавил он наконец.
– Это единственное, что я могу сделать, – ответила она устало. – Хватит с меня Лас-Вегаса. Здесь слишком много горьких воспоминаний. Ленни прав. Мне необходимо убраться подальше отсюда.
