– И ты полагаешь, что она сможет что-то сыграть?
– Она сыграет все… Она – чудо. Она прирожденная
актриса… Из тех, что играют всегда, все и везде. Психика невероятно подвижна…
Лицо на экране будет смотреться суперски, это будет фурор!
– О, Артур, куда девался твой здоровый цинизм?
– Я потерял голову, брат.
– Но как же ты будешь ее снимать? Насколько я понимаю,
она тут работает.
– Подумаешь, работа! Бросит! Я уверен, стоит ей
появиться на экране, ее начнут рвать на части… Она успеет еще сделать карьеру…
Знаешь, брат… это здорово, от меня все, и даже ты, ждут, что на экране будет
Милка, хоть в эпизоде, а будет, а тут… А какое тело… А темперамент… Ничего
подобного не встречал…
Вид у Артура был какой-то лихорадочно-отсутствующий. Таким
Илья его еще никогда не видел.
– А она знает о твоих обширных планах?
– Конечно!
– Ну ты и псих! Вот уж от тебя не ожидал…
Илья плюхнулся животом на песок, Артур сел рядом, обхватив
колени, и невидящим взглядом уставился вдаль.
– Понимаешь, я бессознательно ждал такой встречи, ты же
знаешь, художнику нужны такие встряски…
Илья поморщился, он терпеть не мог, когда люди говорили о
своем «творчестве», называли себя художниками, считал, что это прерогатива
других. И раньше Артур никогда этим не грешил. Но он промолчал, видел, что его
друг и в самом деле потрясен.
– Артур, тебе хоть удалось поспать?
– Да нет, какое там… Слушай, брателло, я, честно
говоря, никогда не верил в такие истории, а теперь сам… Как кур в ощип… Я
сделаю из нее звезду…
– А она хочет, чтобы из нее делали звезду?
– А кто же этого не хочет? Тем более когда за плечами
такая жизнь…
– Она рассказала тебе свою жизнь?
– Да! И это такой неизбывный кошмар…
– Может, расскажешь?
– А тебе зачем?
– А ты что, уже и сценариста решил поменять?
– Спятил, да?
– Так может, я что-то почерпну для себя? – с
каким-то холодным любопытством произнес Илья, сам себе удивляясь.
– Хорошо, меня ее история так потрясла, что, наверно,
надо поделиться с кем-то… Мы все были достаточно благополучны, по крайней мере
в детстве, а она…
Артур набрал в кулак мелкий песок и стал пропускать его
сквозь пальцы.
– Она из детдома, родителей не знает, ее малюткой
подкинули в детдом где-то под Чебоксарами… В пять лет ее удочерила одна семья…
Эти люди любили ее, она прожила у них полтора года, и приемная мать умерла, а
отец спился и однажды в пьяном виде изнасиловал ребенка… Потом от испуга избил
ее до полусмерти и утопился в проруби…
– Господи помилуй!
Она попала в больницу, а оттуда опять в детский дом, но уже
в другой, и там ее дети приняли в штыки, видно, чувствовали, что груз ее
несчастий непереносим даже для них… Ей приходилось выживать в постоянной
борьбе, и однажды она не выдержала и сбежала… Приблудилась к какой-то
деревенской женщине, одинокой, и стала жить у нее, платя за кусок хлеба
преданностью и тяжелой работой. И все-таки там ей было хорошо. Одинокая женщина
в меру своих возможностей заботилась о ней. В этой деревне был клуб, и девочка
ходила туда вместе с приемной матерью, которая мыла там полы. А заведующая клубом
однажды увидела, как девочка танцует, позанималась с ней, убедилась, что она
очень пластична и музыкальна, и посоветовала уборщице показать девочку
специалистам, мол, из нее может получиться балерина. Но где их искать? И
все-таки мама Валя решила повезти девочку в город, где ее двоюродная сестра
работала в Доме культуры, а там был хореографический кружок. Руководительница
этого кружка сразу сказала, что из девочки может получиться звезда балета, и
взялась сама отвезти ее в Пермь, и там девочка впервые попала в театр, на
«Лебединое озеро». И настолько далеко все это было от ее жизни, что она пришла
в экстаз и начала танцевать прямо на улице, едва выйдя из театра…
– И тут ее, конечно, увидел главный балетмейстер и
сразу, без экзаменов, принял в училище, – весьма иронически произнес Илья,
впрочем, ожидая гневной отповеди от друга. Но нет.
– Она тебе рассказывала, да?
– Нет, просто такая сцена вполне вписывается в
стилистику всей истории.
– Ты мудак, благополучный циничный мудак! –
вскипел Артур. – Не буду я тебе ничего рассказывать.
– Да, пожалуй, не стоит. Я тут вряд ли что-то почерпну,
только запачкаю святость образа. Ты купаться идешь?
– Илюха, что мне делать? Я теперь не смогу без нее
жить. Я просто обязан спасти ее…
– От чего, позволь тебя спросить?
– От этой адской жизни… Я сделаю ее звездой, я не я
буду… Я женюсь на ней…
– Очнись, Артур! У тебя есть жена, дочь…
– Но я же не брошу Динку… А с Милкой у нас уже давно
все утратило остроту… Это уже жизнь без соли и перца… И хотя я только
наполовину русский, но это положение «любить-жалеть» мне необычайно близко.
Милка уже сложившаяся превосходная актриса, вполне востребованная и без меня,
красивая, сексуальная, найдет себе мужа получше меня, а Нина…
– Артур, она что, тоже влюбилась в тебя?
– Да! Это было взаимно… Она сказала, что, когда я
ворвался на батут, ее как громом поразило, она подсознательно ждала этого… а
когда увидела меня…
– А насчет женитьбы ты тоже ей сказал?
– Да! Я понял – она моя судьба…
– О! А Милке еще не позвонил с этой радостной вестью?
– Нет, такие вещи нельзя говорить по телефону…
– Артур, охолони!
– Ты не понимаешь…
Илья никогда не видел друга в таком состоянии.
– Илюха, послушай, я вот что подумал…
– Что, если мы с Ниной пока поживем в квартире твоих
родителей, а? Свою я должен оставить Милке с Динкой, сам понимаешь, а купить
новую у меня сейчас нет денег. Как ты на это смотришь?
– Я не думал…
– Ты ведь все равно не сможешь ее продать, пока не
пройдет полгода, и тебе, наверное, нужно, чтобы кто-то присматривал за
ней? – в тоне Артура было даже что-то жалкое…
– А ты что, хочешь сразу везти ее с собой?
– Ну да, а чего тянуть?
– А она сможет бросить тут Лялю?
– Какую еще Лялю?
– Девочку, которую она воспитывает.
– Не знаю, она согласилась со мной лететь… Правда, я не
уверен, что можно купить билет на мой самолет, это же чартер… Но неважно…
Прилетит днем позже регулярным рейсом… Ах, это все уже детали… Ты хоть заметил,
какие у нее глаза?
