– Да, глаза хороши… И когда вы теперь встречаетесь?
– Она сказала, что позвонит мне, как только сможет вырваться.
– Так, я вижу, что работать ты сегодня не в состоянии,
а я должен…
– Нет, Илюха, нам многое придется переделать…
– В связи с чем?
– В связи с ее историей…
– При чем здесь ее история? В нашем фильме она всего
лишь символ, таинственная незнакомка, а та история, что я от тебя услышал… Из
нее выйдет слабенький и сладенький сериальчик, наверное рейтинговый, но… Ко мне
это отношения не имеет. Идея, Артур, моя, и я ее не отдам под разлитие сиропа…
– неожиданно жестко произнес Илья.
Артур посмотрел на него затравленным взглядом.
– Ты прав, брателло. Это совсем другая история…
Артур тяжело поднялся.
– Пойду посплю, может, прояснится в голове.
– Если что, я на связи.
– Ладно, пообедаем вместе.
Артур ушел, постаревший и словно бы раздавленный.
Илья с болью смотрел ему вслед. Что же это за любовь,
которая навалилась таким тяжким грузом, и к чему она может привести? Ладно, в
конце концов, Артур уже большой мальчик, пусть сам разбирается в своих
чувствах, а мне эта история ох как не нравится. Но возродившаяся радость жизни
была сейчас сильнее всех остальных чувств, и он в который уж раз с
благодарностью вспомнил о Люське. Надо купить ей подарок, непременно! Здесь
масса ювелирных магазинов, и он слышал, что существует местный камень – оливин.
Куплю ей сережки или колечко, пусть радуется. И он решил не откладывать
покупку. В третьем по счету ювелирном магазинчике ему показали наконец этот
удивительно красивый и совсем недорогой камень, поразивший его разнообразием
оттенков – от темной зелени до совсем светлой, напоминающей сосны на склоне
горы, где картинно возлежал Вячеслав. А ведь он что-то говорил о Нине, нет, к
черту Нину! Люське должны пойти вот эти серьги, тут камни совсем в цвет ее
глаз. «Она тебя любит», – сказал Артур. И вдруг ему безумно захотелось,
чтобы Люська действительно любила его. Павлик, его кузен, был плохим мужем, он
скучный тип… И я не уверен, что он любит ее так, как она заслуживает… И от нее
так хорошо пахнет, она всегда душится одними и теми же духами, свежими,
прохладными, а сама она теплая, нежная… Стоп, Илюха, тебя явно потянуло не в ту
сторону… Зараза тут какая-то, что ли, в воздухе? Люська – жена двоюродного
брата, и, каким бы занудой он ни был, это табу! Но сережки подарить можно… Она
обрадуется. И ерунда, ничего она меня не любит… То есть любит, конечно, любит,
но просто как друга, родственника… А Милке показалось, бабы, они вообще склонны
преувеличивать в таких делах. Но спасением я обязан ей, Люське, и Нине, кстати,
тоже. Он вышел из магазина с трогательной крохотной коробочкой, украшенной
бумажным бантиком, и на него пахнуло запахом хорошего крепкого кофе. В отеле
кофе за завтраком был неважный. Он зашел в кафе и заказал себе двойной
эспрессо. И вдруг заметил Лялю. Ага, значит, где-то неподалеку должна быть и
Нина. Он огляделся, но ее не увидел. Девочка мялась у стойки, где продавали
огромные вафельные рожки с мороженым. И, похоже, денег ей не хватало.
– Ляля! – окликнул он ее.
Девочка вздрогнула и рассыпала мелочь. Села на корточки и
принялась собирать монетки, глотая слезы.
Он подбежал к ней.
– Ляля, прости, что напугал тебя. Тебе не хватает на
мороженое?
–Да.
– Не страшно, я тебя угощу!
– А мне не разрешают разговаривать с незнакомыми
мужчинами.
– А я знакомый мужчина. Ты ж меня помнишь, правда?
– Помню. Вы к Нинке клеились. А за мороженое спасибо. Я
хочу шоколадное.
– Садись, не на ходу же есть, – предложил Илья.
– Это вы к Нинке подкатываетесь? – лизнув
мороженое, лукаво спросила девочка.
– Да нет, Нина тут ни при чем, просто мне одному скучно
тут сидеть.
– А почему ж вы один? Вы интересный.
– Ты находишь? – улыбнулся Илья.
– Да. И еще я слыхала, как Нинка маме говорила: «Он
интересный, но без огонька».
– Вот как? – усмехнулся Илья.
– Ага! Нинка всех своих мужиков обсуждает.
– Да бог с ней, с Ниной. Расскажи лучше про себя.
– А вам зачем?
– Интересно.
– Что вам интересно?
– Ты постоянно тут живешь?
– Ага!
– И учишься здесь?
– Да, я в школу хожу.
– Ас кем ты живешь?
– С мамой и с Нинкой. А папа приезжает иногда.
– А Нина тебе кто?
– Нинка? Она моя тетка, папина младшая сестра… Мама… У
нее слабое здоровье, ей здешний климат помогает, папа купил тут дом, и отправил
сперва нас с мамой сюда, а потом Нинку привез, когда ее выпустили.
– Выпустили?
– Ага, она в тюрьме сидела.
– Господи, за что?
Она одну тетку избила, из ревности. Папа сказал, что не
будет ее спасать, пусть ответит за свое хулиганство, но бабушка так его
умоляла, он тогда денег следователю дал, ее и освободили. Той тетке тоже
пришлось денег дать… И бабушка сказала, что лучше ее из города увезти на время,
чтобы все успокоились. А Нинка сперва была рада, а потом ей надоело, она
обратно рвется, а папа не разрешает… говорит, не нужна ему такая головная боль.
Но она и тут чудит будь здоров. Мама ее жалеет, от папы скрывает ее делишки…
– А ты почему первому встречному все это рассказываешь?
Это ж твоя родная тетка, она тебя любит.
– Ага, любит, как же. Как дядьку какого-нибудь
приметит, сразу притворяется гувернанткой, придумала себе сказочку и ловит
мужиков на жалость…
Тон у девочки был мало что неприятный, почти непереносимый,
Илья сам себя стыдился, но он почитал своим долгом все выяснить и предостеречь
Артура. И ведь я был прав, когда утром не поверил в эту историю сиротки. Скорее
всего, она просто сумасшедшая…
– Ляля, а тебе разрешают одной гулять?
– Ну не очень, но Нинка сегодня всю ночь шаталась,
теперь отсыпается. А мама к врачу в Санта-Крус поехала. Так что я гуляю.
Спасибо, мороженое вкусное было. Только если вы Нинку встретите, не говорите
ей, что я с вами в кафе ходила. Ладно?
– Ладно, не скажу. Может, ты еще мороженого хочешь?
Ляля задумалась.
– А вам, что ли, денег не жалко на чужого ребенка?
– Не жалко, – рассмеялся он.
– Тогда можно… А знаете, лучше горячего шоколада со
сливками.
– Годится! Ты по-испански, наверное, говоришь?
