Замечание девочки вызвало улыбки, а Милисента снова задала тот же вопрос русоволосой.
– Твоя сестра применила очень мощный артефакт, – начала рассказывать девушка. – Кинжалы Халасса были созданы именно для того, чтобы убить бога, вернее, богов, но сам Халасс этого сделать не успел. Его развоплотили без возможности возрождения…
– То есть убили. Получается, справиться с богом можно и без этих ножиков, – сделала вывод Милисента.
– Можно, – подтвердила русоволосая. – Но для этого надо применить силу, гораздо большую, чем обладает тот, кого задумали убить. То есть затраты будут столь велики, что не под силу одному богу, только группе. И потом, отдавая силу или энергию на убийство, даже бог не сразу восстановится. То есть окажется беззащитным перед возможным нападением или же отдаст свою силу полностью и сам развоплотится. Пять младших богов прекратили существование, когда меня… – запнулась старшая богиня, а затем сказала: – Но не будем об этом. Так вот, кинжалы Халасса позволяли это сделать без таких затрат, но чтобы уцелеть при том катаклизме, что сопровождает смерть бога, надо самому быть богом.
– Ага, – сказала Листик и посмотрела на Инеда.
Русоволосая тоже посмотрела и спросила:
– А ты разве об этом не знал?
Владыка Айсгора пожал плечами, не давая ответа, а богиня продолжила:
– Сила, которую в обычном случае давят другие…
– Убийство бога – обычный случай? – подняла брови Милисента, Листик удивленно округлила глаза.
– Да, девочки, нравы богов не отличаются от нравов обычных разумных, – кивнул Инед.
А русоволосая невозмутимо ответила:
– …в этот раз свободно выплеснулась, а демон уже стал богом, поэтому силы было очень много. Но Листик не просто дракон, она еще и хранительница трех миров. Как такое случилось, я не знаю, но все три мира постарались защитить свою хранительницу. И это им удалось. Скажу сразу, один мир не сумел бы это сделать, а три… Вы сами видите результат.
– Что-то не сходится, – прогудел бог, похожий на русалку, – Милисента не хранительница, но тоже стала богиней.
– Это потому, Посаданум, что Листик и Милисента очень тесно связаны, мир не до такой степени разумная сущность, чтобы разобраться – одно это существо или два очень похожих. Я думаю, то, что их было двое, как раз и спасло девочек. Листик не выдержала бы того количества силы, что передали ей три мира. Да, вся энергия, высвобожденная при гибели бога, была собрана тремя мирами, как бы переработана и влита в ауру хранительницы, а то, что там были две ауры, а не одна, спасло Листика.
– Это что же получается, Милисента тоже – хранительница? – спросила Листик. – Ну, раз ей тоже налили… В смысле, влили силу…
– Да, теперь и Милисента хранительница этих трех миров, – ответила русоволосая, и, увидев, что королева Зелии хочет что-то возразить, не дала ей этого сделать: – Да-да, Милисента, хочешь ты того или нет, но эту ношу тебе придется разделить с Листиком.
Милисента вздохнула, в последнее время на нее столько всего навалили, совсем не интересуясь мнением девушки, но с другой стороны, то, что ей выпало сейчас, легло на плечи и Листику, а вдвоем тянуть этот воз обязанностей и легче, и веселее. Листик поняла состояние сестры и обняла ее.
– Но где они были эти три недели? – спросил Инед и словно пожаловался: – Их подружки своими вопросами мне все это время жизни не давали, никакого уважения к богу!
– А сам ты, что, разве не искал? – усмехнулась русоволосая. Ледяной Владыка не ответил и требовательно уставился на богиню в скромном платье. Та пожала плечами:
– Я тоже не знаю, лучше всего спросить у них самих. Девочки, где вы были так долго?
– Почему долго? – удивилась Листик. – Я даже поговорить не успела…
На глаза у нее навернулись слезы, а Инед спросил:
– С кем поговорить?
– С мамой, – ответила девочка и всхлипнула.
Все повернулись к Милисенте. Девушка кивнула:
– Да, я говорила с отцом, маму я не помню, он спрашивал, как у меня дела… Там было очень хорошо…
– Да, – всхлипнула Листик. – Там очень хорошо, мама меня погладила по голове так, как будто я совсем маленькая, а потом мы летали…
– А потом? – спросила Энна.
– Меня что-то позвало, я почувствовала, что надо вернуться, надо сделать что-то очень важное… – словно пытаясь вспомнить, ответила Милисента. Листик молча кивнула, подтверждая слова сестры.
– Если это… – начала русоволосая богиня и замолчала.
Некоторое время молчали все. При этом Инед внимательно посмотрел на Энну, богиня явно что-то знала, но не захотела сказать.
– Ну что ж, девочки, поздравляю, – напомнил о себе морской бог. – Сомнений больше нет – вы богини! Богини, отмеченные творцом!
– Ой, – смущенно произнесла Листик, глядя на девушку, сидящую рядом с Посаданумом, – Найда, а вы не сердитесь на меня, что я…
– Нет, Листик, ты тогда все правильно сделала. Та статуя, что ты поставила в храме, мне очень понравилась. И давай на «ты», ведь мы с тобой теперь равны.
– Ага, – кивнула девочка.
Найда поднялась и обняла сестер.
– Вот, полная божественная идиллия! – улыбнулась русоволосая девушка в полупрозрачном платье. – Не хватает только божественной Анурам, великой орочьей богини!
Обе русоволосые богини посмотрели на орка, причем как-то ехидно посмотрели, а невозмутимый орк стушевался. Милисента тоже глянула на него и произнесла со всем возможным почтением и раскаянием:
– О великий Ырмытыр! Не по своей воле и не из гордыни я выдала себя за Анурам, твои дети сами…
– Кхм, – еще больше смутился орк, а Энна ехидно спросила:
– Ну что ты на это скажешь, старый женоненавистник? Милисента теперь старшая богиня, вдруг она сама узнает правду? Может и разгневаться. Да и «Говорящая с богами» тоже рассердится, достанет свои ножики и…
Орк вздохнул, встал и поклонился сестрам:
– Это вы меня, старика, простите!
– Ну какой же вы… ты старик? – удивилась Листик, глядя на довольно молодого орка.
– Да и за что прощать? Это мы влезли к оркам и обманом их… – Милисента растерянно замолчала, услышав, как засмеялись остальные боги.
Орк еще раз вздохнул и начал рассказывать:
– Я ведь бог войны, орочий бог войны, и мне уже много тысяч лет. Ну да, Алар, ну тот, в алых одеждах, настоящий бог войны. Так сказать, бог – покровитель воинов, да вон и Изам хоть и порождение хаоса, но тоже к войне каким-нибудь боком прилепиться хочет.
– И что вы все находите в этой войне? – фыркнула Листик. – Я понимаю еще – бог охоты, его можно уважать, а бога войны… Разрушения, смерть… Ну что тут хорошего?
