– Как же вы собирались идти еще десять дней с разряженным амулетом?
– Это целиком моя вина, я вовремя не проследил, – покаянно развел руками Абудархайн, он не сказал, что плата за зарядку амулета сети будет вычтена из его жалованья, но Листик это поняла.
Допив чай одним большим глотком, девочка поднялась:
– Ладно, показывайте, я вам его так заряжу, как плату за восхищение моей неземной красотой!
Караванщик покраснел, а Саман, который стоял в пяти шагах, тоже покраснел, потом побледнел и опять поклонился.
– Ага… – Листик водила руками по утолщению сети, похожему на узел.
Провисшая сеть не просто поднялась, она выгнулась высоким куполом, натянувшись с треском. Девочка хмыкнула, и купол стал меньше. Листик удовлетворенно кивнула и пошла к повозке Зульрин. Проходя мимо группы охранников, где стоял и Саман, девочка показала ему язык. Парень вновь низко поклонился девочке, остальные охранники, которым он что-то перед этим рассказывал, чуть замешкавшись, тоже поклонились.
– А чего они тебе кланяются? – спросила Зульрин. Девочка устраивалась на своем месте, а дочь караванщика на нее с любопытством смотрела.
Листик заулыбалась:
– Они без ума от моей неземной красоты!
Зульрин оглядела ведьму – рыжая, курносый нос, веснушки, чуть заостренные ушки, большие зеленые глаза. Симпатичная, даже очень, но назвать красавицей? Может, когда подрастет, и станет, но сейчас…
А девочка, разулыбавшись еще больше, пояснила:
– Сегодня я открыла всю свою неземную красоту! Вот! Они ее увидели и были сражены наповал, а вот тот, Саман, вообще валялся у моих ног, весь мокрый!
– О! – впечатлилась Зульрин, а Дорбейа, до этого молча слушавшая, вопросительно подняла бровь.
Листик тоже подняла бровь, потом подняла другую. Подвигав бровями вверх-вниз, девочка удовлетворенно хмыкнула. Дочь купца, внимательно наблюдавшая за действиями девочки, спросила:
– А как? Как открыть неземную красоту? Так, чтоб валялись у ног?
– Очень просто – надо раздеться, – снова хмыкнула девочка.
– Как? Как раздеться? – пораженно спросила Зульрин.
– Совсем, – коротко пояснила Листик и, усмехнувшись, добавила: – А если еще и в речку зайдешь, то будут у ног валяться мокрыми!
Ночь в горах совсем не такая, как в пустыне. Вроде та же темнота, такой же холодный воздух, такие же большие и яркие звезды, но все же чем-то отличается.
У костра, горящего в проеме между повозками, сидели двое охранников. Сидели, как и положено, внутри защитного круга, образованного сетью. Костер горел на самой границе круга, не столько освещая подходы, сколько ослепляя караульных. Вновь дежурили Саман и Халан. Саман теперь уже не столь рьяно нес службу, он, как и Халан, смотрел на костер. Потом поднял взгляд на узел на сети и спросил:
– Дядька Халан, а зачем мы сидим? Сеть-то сторожит и охраняет. Вон, гляди, уже шестая!
Юноша показал на слегка обгоревший труп геруи. Словно подтверждая его слова, по куполу скатился еще один трупик ночной нежити.
– Знатно госпожа Лионелла зарядила сеть, вишь как, даже коснуться не успевают, сразу падают, – довольно заметил старший охранник и удовлетворенно добавил: – Раньше, пока геруи убьет, так с полминуты иногда проходило. Смотреть боязно было – а ну как прорвет сеть? Тогда в дыру бросится вся стая!
– Дядька Халан, а чего они всем скопом не кинутся, мож, и прорвали бы сеть?
– Не, сеть так устроена, что чем сильней по ней ударишь, тем сильней она ответит. Вот они и пытаются поодиночке прогрызть.
– Да неужто геруи-то соображают? Откуда они знают, что грызть надо? Разве у нежити разум есть?
– Откуда мне знать? Я что, маг? Ты у госпожи Лионеллы спроси, она ж тебя сегодня из реки вытащила, – усмехнулся Халан. – Вот ты и попроси ее растолковать, по-дружески…
– Да, по-дружески! Я чуть там не помер, когда она на меня со дна речки прыгнула!
Саман замолчал, снова переживая свое приключение у реки. Халан тоже молчал, ему, как и остальным охранникам, об этом рассказал Абудархайн. Так они некоторое время и сидели. Потом парень снова спросил:
– Дядька Халан, так чего мы сидим-то? Ведь тогда сеть от харарха-то не защитила бы? Он бы меня утащил и съел бы!
– Ну, я ж тебе говорил – сидел ты неправильно, слишком близко к границе круга, а харарху сеть не преграда, он ее прорвал бы в любом месте. Тихо прорвал бы, никто бы и не заметил. Но он бы животину утащить попытался, а мы бы увидели и предупредили, чтоб никто из повозки-то не выскочил на тревогу, а то харарх мог если не утащить, то прибить. – Охранник показал на чуть светящийся узел.
– Но он же в меня метил! А не в лошадь или врома! Если бы я и дальше там так сидел, он меня достал бы! Вытащил бы и съел!
– Оно и странно, эти твари никогда через костер не нападают. Но не волнуйся, если бы харарх тебя схватил, я б увидел и тревогу поднял, а если бы меня харарх схватил, то ты должен был бы сигнал подать! Тебе же рассказывали как! – Халан указал на еще один узел, но, глянув на Самана, на его остекленевшие глаза, тяжело вздохнул. Видно, молодой очень живо представил, как хищная нежить вытащила его из защитного круга и теперь поедает. – Эх, салага! Учить вас и учить! А, все равно бестолочь, и откуда такие берутся! – вздохнул старший охранник, поднялся, сделал шаг и толкнул молодого, тот очнулся от своего кошмарного видения. Халан удовлетворенно хмыкнул и добавил: – Доля наша такая…
– Какая?! Быть съеденным?!
– Съеденным или стрелу грудью поймать, от меча разбойного лечь. Это наша работа – охранять караван, иногда ценой своей жизни. А если минует эта судьба, выживешь, то обеспеченная старость, внуки, которым станешь рассказывать о своих походах… Эх! Это мой последний поход, не думал, что он таким будет, ведь сколько погибло…
– Дядька Халан, но мы-то живы… – Саман уже немножко отошел от своих переживаний. Старший посмотрел на него неодобрительно и с некоторой жалостью, уж слишком впечатлительный, такие на этом свете долго не задерживаются. А молодой, видно, теперь вспомнил стычку с разбойниками, стоившую жизни большинству охранников каравана: – Дядька Халан, а если разбойники нападут? Вот так на стоянке, ночью. Сеть поможет?
– Поможет, от стрелы защитит, да и сразу прорваться лиходеям не даст, но тут не зевай, она долго не продержится, надо всех поднимать да борониться мечами, стрелами. Тут уж как боги рассудят, будет их воля – отобьемся, нет, так поляжем, как товарищи наши… – Старший вздохнул, вспомнив погибших.
– А если маг у лиходеев будет? Он может сеть тихонько убрать?
– Чтоб убрать сеть, Саман, маг сильный нужен, таких у разбойников не бывает.
– А почему, дядька Халан, почему у разбойников не бывает сильных магов?
– Эх ты, деревня! А самому покумекать? В разбойники-то идут те, кого легкие деньги манят, кто честно заработать не хочет или не может. Сильный маг-то завсегда денежку заработать сумеет.
