Может, я что-то путаю и папа сказал это в другой раз, даже
наверное, скорее всего, тогда я шумно возмутилась вмешательством родителей в
мои личные дела, фыркала как дура: мол, подумаешь, большое дело, погуляла
вечерок с третьекурсником! Но я поняла, что Глеб родителям понравился, а на
другой день выяснилось, что и он в восторге от них.
И почему я вдруг сейчас вспомнила ту папину фразу? Я с тех
пор никогда ее не вспоминала, а сейчас она отчетливо всплыла в памяти. «Ты
должна состояться как личность!» А разве я состоялась? Кто я? Жена, и только.
Но разве этого мало? И потом, наверное, папа имел в виду не профессию, а что-то
другое? Или я ошибаюсь? Впрочем, мало ли что говорят взрослые влюбленной
девчонке. Вот мамины слова о том, что я намучаюсь с Глебом, разве они сбылись?
Она ведь имела в виду, что такой красивый парень будет у женщин нарасхват, что
он станет изменять мне направо и налево. Но насколько я знаю, это не так. И
Глеб совсем не бабник, несмотря на то что женщины, конечно, заглядываются на
него, более того, мрут как мухи. И я совершенно точно знаю, что он меня любит,
что у него нет от меня секретов. Конечно, я допускаю, где-нибудь на гастролях
под шумок, как говорится, он с кем-нибудь и переспал, но я ведь об этом ничего не
знаю и никакие «доброжелательницы» никогда ничего мне не доносили. А когда
погибли мои родители и я полгода не помню как жила, что только Глеб не делал,
чтобы смягчить мою боль, а когда я потеряла ребенка, он страдал не меньше меня,
сознавая свою косвенную вину. Нет, я никогда не мучилась с ним.
Просто время было уж очень нелегкое, многим пришлось
пожертвовать, но я вовсе не считаю это жертвой. Надо было как-то выживать, вот
мы и выживали, а кому больше досталось, это неважно. И потом, женщины
выносливее мужчин.
– О чем ты задумалась, детка? – тихо спросила
бабушка.
– Да так, вспомнила молодость.
– Саша, о чем ты говоришь! Чтобы я больше никогда этой
глупости не слышала.
Потом вернулась из парикмахерской Инна Кирилловна, мы втроем
пообедали, и бабушка почувствовала себя лучше. А в начале шестого явился Сергей
Ипатьевич, удивительно симпатичный старичок, по-видимому, давний поклонник Инны
Кирилловны.
Он пришел с букетиком нарциссов, расцеловал всем нам ручки,
а потом вдруг посмотрел на бабушку и сказал:
– Марусенька, давай-ка уединимся минут на десять.
– Это еще зачем? – поморщилась бабушка.
– Маруся, не капризничай! – не терпящим возражения
тоном заявила Инна Кирилловна.
Я ничего не понимала.
– Саша, давайте выйдем! – приказала она мне.
Пришлось подчиниться.
– Что это значит? – испуганно спросила я.
– Сережа – великолепный врач, он по сей день работает,
хотя ему скоро восемьдесят.
– Вы хотите сказать, что…
– По-видимому, ему не понравился Марусин вид.
У меня упало сердце.
– Мне показалось, что бабушке стало лучше.
– Ей вообще не следовало сюда приезжать, ей этот климат
противопоказан.
У меня возникло ощущение, что она во всем винит меня.
– Нет, Саша, вы тут ни при чем, вы же ничего вообще не
знали, но она ведь могла попросить, допустим, меня, поговорить с вами, все
объяснить, а вы бы поехали к ней. Не так уж плохо было бы проехаться в Израиль.
Но ей надо было самой! Ей вообще всю жизнь больше всех было надо, вот и Венька
был такой же, допрыгался до высылки, дочери лишился…
Наконец Сергей Ипатьевич вышел с довольно суровым видом и
пригласил нас в комнату:
– Вот что, милые дамы, вынужден вас всех огорчить.
Марусе надо немедленно возвращаться к себе. Она просто не может тут оставаться.
Это уже не шутки. А ведь предстоит еще перелет и вся эта нервотрепка в
аэропортах и переезд до Арада. Это потребует много сил, которых у Маруси сейчас
нет. А посему, Саша, придется вам взять на себя хлопоты по обмену билета и
всему прочему. Хорошо бы отправить вашу бабушку завтра.
– Завтра суббота, – напомнила бабушка, – не
выйдет. Если только завтра ночью…
– Отлично. А до тех пор тебе придется быть дома, никуда
не выходить и вести себя более чем осторожно, Марусенька. А Саша потом к тебе
приедет.
– Сережа, ты не преувеличиваешь? – робко
осведомилась бабушка.
– Маруся! – поморщился старый доктор.
– Ну что ж, раз ты настаиваешь… Саша, тебя не очень
затруднит эта история с билетом?
– Господи, бабушка, о чем ты говоришь! Я сделаю все,
что возможно. – Мне хотелось плакать.
Вскоре Инна Кирилловна с Сергеем Ипатьевичем ушли в театр, а
я осталась в полной растерянности.
– Бабушка, может, я прямо сейчас поеду насчет билета?
– Нет, деточка, не стоит. В конце концов, улечу я
завтра ночью или послезавтра днем, не столь уж важно, поверь мне. А сейчас мне
не хотелось бы тебя отпускать. Посиди со мной.
– Бабушка, тебе плохо?
– Нет, сейчас уже нет, мне хорошо, я вот гляжу на тебя
и чувствую себя счастливой.
– Бабушка, тебе, наверное, вредно много разговаривать.
– Сашенька, в моем возрасте даже просто жить
вредно, – ласково улыбнулась она. – Сейчас мне нормально дышится, и
слава богу. Но, похоже, придется и вправду уехать раньше, как ни жалко. Я бы с
удовольствием плюнула на врачебные советы, но у меня в Араде есть действительно
важные дела, которые нельзя бесконечно откладывать.
– Дела? – удивилась я. – Какие дела?
– Я должна составить завещание. Израиль довольно
бюрократическое государство, и это будет не так уж просто. Ты ведь не прямая
наследница по документам, к тому же гражданка другой страны. Но все это
преодолимо. У меня есть молодой друг, Миша Цейтлин, он юрист, он мне поможет.
– Бабушка, ну зачем, – смутилась я.
– Ax, Сашенька, раньше я тоже думала, что все это не
так важно, ведь что мы раньше могли оставить своим наследникам? Комнату в коммуналке
или в лучшем случае квартиру в хрущобе? Но ведь и такая малость много значила в
жизни. А у меня есть какие-никакие деньги и превосходная большая квартира,
которая тоже немало стоит. И всем этим надо распорядиться. А сейчас, Саша, я
хочу кое-что тебе отдать. А то, боюсь, начнется суета с внезапным отъездом, и
еще сейчас мы вдвоем… Будь добра, открой шкаф, там на верхней полке лежит моя
сумочка. Дай ее мне. Вот спасибо. – Бабушка вытащила из сумочки конверт с
надписями на иврите и протянула мне. – Я хотела отдать это тебе в
аэропорту, так было задумано, но мало ли что я задумала… Так вот, в этом
конверте, Сашенька, кредитная карточка на довольно существенную сумму.
– Бабушка!
– Саша, тебе ведь очень нужны деньги, а я могу помочь.
Не станешь же ты отказываться!
