– Нет, почему, красиво.
– Можешь себе представить, это тоже бабушка придумала.
Боже мой, Глеб, о чем мы говорим? Бабушка больна, ей надо как можно скорее
уехать, а ты с ней даже не познакомился… Послушай, у тебя завтра не найдется
хоть четверть часика, а? Она живет на Арбате, возле театра Вахтангова.
– Надо подумать. Я и сам хочу убедиться, что эта
бабушка не миф!
– Глеб!
– Ладно, молчу, молчу… Везучая ты, Сашка! Вон у тебя
целых два отца, а у меня и одного-то, считай, не было…
– Но я же второго в глаза не видела.
– Неважно, все равно он о тебе думал, даже деньги
какие-то оставил…
– Ты мне завидуешь?
– Что я, дурак? Это я так, к слову… А деньги нам даже
очень пригодятся. Хотя нет, эти деньги мы тратить не будем.
– Это еще почему?
– Потому что хватит тебе нас содержать. Боже, я как
подумаю, что ты… что ты горбатилась на чужих людей… Сашка, ты простишь меня? Я
без тебя не могу, ты же знаешь… И пусть эти деньги лежат, а я сам теперь
заработаю на все, что нам нужно. Я знаю, я чувствую, теперь все будет
по-другому. И главный теперь уж не посмеет говорить, что я слишком красив для
Чацкого… Идиот… Знаешь, Сашка, я думаю уйти из театра…
– То есть как?
– А вот так! Доиграю сезон и уйду! Теперь мы не
пропадем! А он пусть знает…
– Глеб, ты сейчас слишком взволнован, не надо ничего
делать сгоряча. Вот съездишь в Италию, а потом..
– Потом – Освальд!
– Ты погоди, от разговора в ночном клубе до конкретных
дел знаешь как еще далеко?
– Ты в меня не веришь?
– Если кто в тебя верит, то это я. И всегда верила. А
иначе давно бы тебя бросила.
– Сашка, ты правда меня любишь?
– Глебка, ты болван!
– Иди ко мне скорее!
…Утром Глеб повез меня в агентство, где я не без труда
поменяла билет на воскресенье. А потом мы вместе поехали к бабушке. Ей было
немного легче, и она сама открыла нам дверь.
– О, Саша, ты с мужем! – обрадовалась она, и тут
же в коридор выскочила Инна Кирилловна. При виде Глеба она вспыхнула:
– Добро пожаловать! Заходите, заходите! Давайте
знакомиться, я подруга Сашиной бабушки…
Что-что, а очаровывать старушек Глеб умеет великолепно. Он
поцеловал обеим дамам ручки, был весьма мил и любезен, но от кофе отказался.
– Простите великодушно, но я спешу. А завтра непременно
отвезу вас в Шереметьево. Во всяком случае, сделаю все от меня зависящее.
– Одну минутку, Глеб Евгеньевич, – обворожительно
улыбнулась Инна Кирилловна. – Я вчера была на вашем спектакле и в таком
восхищении, что просто слов не могу подобрать…
Глеб хотел что-то ответить, но старая дама великолепным
жестом остановила его:
– Но слова тут и не нужны! Я сейчас сделаю вам один
презент…
– Ну что вы, не стоит, – засмущался Глеб.
– Нет, стоит, я вчера, возвращаясь после спектакля,
решила, что непременно передам эту вещь Саше для вас, я даже не рассчитывала,
что мне удастся сделать это самой. Вот, возьмите!
Она протянула Глебу небольшой мешочек из зеленого бархата:
– Берите, берите, и пусть эта вещь станет вашим
талисманом.
Глеб осторожно развязал мешочек и вытащил продолговатую
бархатную коробочку. Открыл ее и воскликнул:
– Какая прелесть! Это булавка для галстука, да?
– Да! И эта булавка принадлежала не кому-нибудь, а
самому Мамонту Дальскому!
Глеб стоял в полной растерянности.
– Вы мне не верите? Но это правда! Он сам подарил ее
моему отцу, на его шестнадцатилетие! Видите, какой там чудесный узор на золоте?
И маленький сапфирчик!
– Но я не могу принять такой подарок!
– Молодой человек! Вы вчера подарили мне такую радость,
такое наслаждение, что я просто не могу не отдать вам эту вещь! Пусть даже вы не
станете ее носить, но она должна принадлежать вам! Я так хочу! В конце концов,
я гожусь вам в бабушки! Вы обязаны это принять…
– Берите, Глеб, – улыбнулась бабушка, – от
Инны все равно не отвяжетесь, если уж она что-то решила…
– Спасибо вам огромное, но не думайте, что я это
куда-нибудь заткну и забуду! Нет, я непременно буду это носить! Дело в том, что
галстук я ношу только в особых случаях, так теперь в особых случаях я буду
носить и эту булавку. Мамонт Дальский! С ума сойти!
Я видела, что Глеб страшно доволен.
Он еще раз поцеловал дамам ручки и убежал.
– Ну, Инка, признавайся, ты по уши влюбилась в мужа
моей внучки! – со смехом сказала бабушка.
– Не стану отрицать. Но в моем возрасте это не опасно,
правда, Саша?
– Конечно, я вам тоже очень признательна, Глеб был в
восторге, можете мне поверить.
– Вот и славно! А сейчас я пойду доделывать пирог.
Скоро будем пить кофе!
Она удалилась.
– Бабушка, как ты себя чувствуешь?
– Сейчас довольно сносно, но на улицу выходить боюсь.
Будем надеяться, до отлета все обойдется. Ты хорошо выглядишь, Сашенька, только
немножко устала, да?
– Мы вчера очень поздно вернулись, потом еще немножко
ругались…
– А потом мирились? – лукаво взглянула на меня
бабушка. – Ох, Саша, он еще красивее, чем я могла предположить… А глаза… И
обаяние… Бедная моя девочка, тебе трудно придется… Думаю, скоро ему не дадут
проходу. Инка говорила, что в зале женщины визжали от восторга и, как она
выразилась, была «исключительно эротическая атмосфера», какая в опере бывает…
– Не знаю, я прибежала только к концу спектакля и так
волновалась, когда узнала про замену… Но какой-то визг и вправду был.
– Мне показалось, он тебя любит.
– Мне тоже так кажется.
В аэропорт Глеб поехать не смог, у него были съемки. И мы
просто заказали такси. Инну Кирилловну бабушка в Шереметьево не взяла, хотя та
очень настаивала.
– Нет, Инка, сиди дома! Нечего зря таскаться, да и мне
надо побыть с Сашей.
– Ладно уж, уговорила. И давай, как приедешь, вышли мне
приглашение! Хочу на старости лет искупаться в Мертвом море! Вдруг скину
десяток годков, в русских сказках самая полезная вода – мертвая…
– Инка, старая калоша, ты все перепутала! –
засмеялась бабушка. – Но приглашение вышлю! Тебе и Саше с Глебом!
– А может, мы сразу все вместе к тебе нагрянем?
– Ну конечно, ты же влюблена в Глеба, я тебя знаю! Но
не получится, мне вас негде всех разместить! – Бабушка незаметно мне
подмигнула. – К тому же у тебя нет заграничного паспорта, так что быстро
ты не обернешься, а у нас уже скоро начнется жара… Короче, рассчитывай на
осень. Самое лучшее время конец октября – начало ноября… Ну все, присядем на
дорожку!
