– А я вот слыхала, если чего-то очень боишься, то оно и
сбудется.
– А я не очень боюсь, так, немножечко побаиваюсь.
– Хорошая ты баба. Дай тебе Бог… – тяжело вздохнула
Алена и пошла работать.
Да что ж это такое? В последнее время у меня создается
впечатление, что все кругом считают, будто я не пара Глебу Ордынцеву. Даже
родная бабушка…
Она, правда, выразилась очень мягко: мол, мне будет с ним
трудно… А кому и с кем легко? Что-то я не знаю… Мне-то как раз с Глебом
достаточно легко.
Было, во всяком случае. Жизнь у нас была трудная, теперь
должно стать полегче… Но ведь сон про эстафету я начала видеть уже года два
назад, когда нынешними успехами еще и не пахло. Фу, как противно пахнет
шпаклевка… Настроение у меня совсем упало.
Я посмотрела на свои руки. От роскошного маникюра не
осталось и следа. Ну ничего, до приезда Глеба я еще успею привести их в
порядок. Я глянула в зеркало. Да, вид у меня далеко не авантажный. Чувырла
самая типичная. И как назло, эта корреспондентка теперь всем расскажет, что я
чувырла. Хотя у меня ремонт, это все-таки оправдание.
Мои грустные мысли прервал звонок Ульяши.
– Сашка, как дела?
– Нормально. Комната почти готова!
– Слушай, есть возможность поехать в «Икеа» сегодня, ты
как на это смотришь? Не боишься девочек одних оставить?
– Да ты что! У нас и брать-то нечего, да и вообще, они
очень хорошие девочки. Уля, а что это у тебя с голосом?
– Что у меня с голосом?
– Он какой-то ликующий. Ты ликуешь?
– Есть немножко!
– У Сигизмундыча была? – догадалась я.
– Представь себе!
– И что?
– Не по телефону!
– Уля, ты меня пугаешь!
– Я сама испугана, если хочешь знать. Так я за тобой
заеду, а?
– Когда?
– Минут через сорок. Заодно посмотрю на твой ремонт.
Когда Уля вошла, я ее не узнала. Она помолодела лет на
десять. Глаза блестели, и чувствовалось, что ее просто распирает радость.
– Ну, девки, класс! – закричала она, войдя в
комнату. – Я же говорила, что они умеют работать!
Кстати, мы сделали одну грандиозную глупость!
Надо было сперва отциклевать полы, а потом уж клеить…
– Не волнуйтесь, Ульяна Михайловна, – перебила ее
Нина, – у нас есть один циклевщик, все сделает в лучшем виде, у него
машинка просто улет! Почти нет пыли, и к тому же можно будет стены пленкой
прикрыть. Не волнуйтесь. В пустой квартире работать-то просто… Между прочим, у
него шведский лак – чудо! Не пахнет вообще, сохнет за два часа, и никаких
соплей…
– Соплей? – переспросила я.
– Ну да, – засмеялась Нина. – Мне сильно
лакированные полы всегда застывшие сопли напоминают. А тут никаких соплей, у
полов такой вид, будто никакого лака нет. А грязь отталкивает.
– Да-да, это то, что нужно! – энергично
согласилась Ульяша. – Это довольно дорого, но стоит того, тем более если
мы будем обставляться в шведском стиле. Самое оно! Я уже вижу эту комнату,
Сашка! Ну поехали?
– Ульяна Михайловна, вы что, мебель собираетесь
покупать? – поинтересовалась Нина.
– Да, а что?
– И сразу ее сюда привезете?
– Ох, черт, ты права, Нинулька, рано еще, да?
Сперва надо отциклевать. Ну ничего, мы сами все равно
привезти не сможем, закажем доставку на понедельник. К понедельнику ваш
циклевщик управится?
– Мы с ним еще не говорили.
– Должен управиться, ничего не знаю! В пятницу
возвращается хозяин, и все должно быть готово! А нам еще мебель приводить в
человеческий вид, так что, девочки, вся ответственность за встречу кинозвезды
ложится на вас! Все, Санька, поехали!
И она буквально вытащила меня из квартиры.
Когда я села с ней в ее раздолбанные «Жигули», первым делом
спросила:
– Уля, что такое сделал Сигизмундыч, ты вся светишься!
– Пока он еще ничего не сделал, он только сказал…
– Что?
– Что я действую на него как кумулятивный снаряд.
– Это еще что такое? – рассмеялась я.
– Вот и я не знала, а он объяснил, это такой снаряд,
который пробивает маленькую дырочку и выжигает все внутри…
– Ни фига себе комплимент!
– Мне понравилось… – смущенно засмеялась Уля, заводя
мотор. – И вообще, когда я с ним разговариваю, я забываю, что мне
пятьдесят шесть, что я… И еще… такое ощущение, будто я знаю его сто лет… И,
по-видимому, у него тоже… Понимаешь, он мне за час столько о себе рассказал…
– Ты влюбилась!
– Нет, еще не влюбилась, но… Это уже не кажется мне
невозможным, понимаешь?
– Понимаю, что ж тут не понять.
– Санька, тебе тоже необходимо влюбиться! Ничего
прекраснее нет!
– Так я уже…
– Шутишь? В кого?
– Уля, что за вопрос!
– Ты хочешь сказать, что до сих пор влюблена в Глеба?
Глупости! Так не бывает!
– Почему не бывает? Я вот смотрю фильм и заново в него
влюбляюсь, открываю в нем что-то новое…
– Ты безнадежная идиотка! – махнула рукой
Уля. – Проорала свою жизнь ради красивого актера.
Ты же была умная, интеллигентная девочка, острая, а во что
превратилась? Впрочем, это мое сугубо частное мнение. Извини.
– Уля, почему ты так говоришь? Ты же знаешь, как все
получилось…
– Знаю, знаю. Я вообще в этой жизни слишком много знаю.
– Что ты хочешь сказать? Ты знаешь что-то про Глеба,
да? Что-то плохое?
– Глупости! По-твоему, весь мир вертится вокруг твоего
Глеба?
– Нет, просто мне показалось…
– Когда кажется, надо креститься, – проворчала
она.
Дальше мы ехали молча. Уже за «Соколом» она спросила:
– А ты к бабке-то собираешься?
– Конечно. Только осенью, летом там жара жуткая. Я по
ней скучаю. Странно, да? Общались всего ничего, а я ее ощущаю такой родной… Ты
не подумай, что из-за денег…
– Сашка, ты совсем глупая стала, да? По-твоему, я не
понимаю таких простых вещей?
– Уля, не ворчи. Давай лучше подумаем, что нам надо
купить в первую очередь, – постаралась я перевести разговор. И мне это
удалось.
– В первую очередь ты должна решить, на чем ты хочешь
спать со своим прынцем. На диване или на кровати. Потому что, на мой
просвещенный взгляд, в однокомнатной квартире кровать надо прятать за
перегородкой, а диван – нет. Я понятно объясняю?
