Он помог мне встать и проводил до вполне роскошного сортира.
– Тебя подождать?
– Не надо, я найду дорогу. Спасибо, Глебка.
Я уже собралась выйти из кабинки, как вдруг услыхала
разговор, настолько меня заинтересовавший, что я замерла и снова опустилась на
унитаз.
– Слушай, ну до чего же Ордынцев хорош, просто сил нет!
– Да уж, Голливуд может отдыхать. И говорят, совершенно
потрясный трахальщик!
– Серьезно? Никогда бы не подумала, слишком красив. Это
интересно. А кто говорит-то?
– Да многие. Ритка, например.
– Она с ним трахалась?
– Уверяет, что да. Мне еще кто-то говорил.
– Ну, может, и врут. Он теперь на виду, многие будут
врать про него. Хотя это возможно, в нем есть что-то такое… Жутко сексуальный с
виду мужик. Значит, хорошо трахается, говоришь? Надо попробовать. А он тут один
или с женой?
– С женой.
– А что за жена-то?
– Да ничего интересного, бабенка как бабенка. Думаю, он
ее скоро бросит.
– Она кто? Тоже актриса?
– Нет, так просто, придаток.
– Ты мне ее покажи, ладно?
– Без проблем. Ну напудрилась, пошли?
– Пошли!
Боже мой, что же это такое? И как теперь жить?
Вся моя жизнь полетела к чертям собачьим, вот так, в
одночасье… Я почувствовала, что к горлу подступает тошнота, и вскочила. Меня
начало рвать. Хорошо, хоть в уборной рвет, не на людях. Когда я наконец
вывалилась из кабинки и взглянула на себя в зеркало, мне стало еще хуже. Надо
срочно уходить отсюда, пока меня никто не видит. Слава богу, сегодня тепло и
можно плюнуть на проклятый желтый плащ, номерок от которого лежит в кармане у
Глеба.
Но куда я пойду? Домой? Не могу. От этого дома остались одни
руины. Неважно куда, лишь бы уйти отсюда. Мне необходимо на воздух! Может,
мозги немного прочистятся и я что-нибудь придумаю. На воздухе я поняла, что
есть только один человек в Москве, к которому я могу сейчас поехать. Это
Ульяша. И подняла руку, чтобы поймать машину.
– Сашка! Ты куда это собралась? – Ко мне подбежал
Глеб. – Что с тобой? Ты заболела?
– Нет, Глеб, я умерла. Пожалуйста, уйди, я…
– Санька, что за дела? Хочешь домой, поедем домой! В
чем проблема? Ну напилась, бывает с девушками. Идем, идем, до машины
дошкандыбаешь?
– Нет.
Он крепко держал меня, я хотела вырваться, но сил не было
совершенно. Мне казалось, я теряю сознание.
– Ну, Санька, ты даешь! Разве можно так напиваться?
Спасибо, дебош не устроила. Вот, садись. Подождешь минутку, я сбегаю за твоим
плащом?
Он усадил меня в машину и бегом вернулся в отель. Я
попыталась выйти, но Глеб, видимо, заблокировал дверцу. Через минуту он
вернулся с желтым плащом.
– Ну как ты? Жива?
Я хотела что-то ему ответить, но не смогла. Мне вдруг все стало
безразлично и ужасно разболелась голова. Вдобавок я вдруг продрогла, да так,
что зубы застучали.
– Э, мать, ты, часом, не заболела? Точно, у тебя жар!
Ну дела!
Он укутал меня ненавистным желтым плащом.
Как мы добрались домой, я не помню.
Когда я открыла глаза, то увидела перед собой свекровь. Она
сидела в кресле рядом с кроватью и читала какой-то журнал. Я ничего не поняла.
– Светлана Георгиевна? – еле слышно пробормотала
я. Почему-то совершенно не было сил. И к тому же я была мокрая как мышь.
– Проснулась? Да ты вся мокрая! Слава богу, температура
упала… Сейчас помогу тебе переодеться.
– Я что, заболела?
– Да! У тебя ночью было сорок! Глеб так перепугался! Но
ему надо было мчаться куда-то, и он вызвал меня.
– Я сейчас пойду приму душ!
– Даже не думай!
Она принесла махровое полотенце, протерла меня какой-то
пахнущей уксусом пакостью и помогла надеть чистую рубашку.
– Как ты себя чувствуешь?
– Не знаю, вроде нормально, только слабость…
– Скоро придет врач!
– Зачем? Не надо!
– Что значит – не надо? Ты хочешь есть?
– Нет. Только пить.
– Вот тут клюквенный морс…
– Откуда морс?
– Я сварила.
– Спасибо, Светлана Георгиевна.
– Тебе надо было тяжело заболеть, чтобы понять, что я
тебе не враг, да?
– Боже мой, Светлана Георгиевна…
– Ладно уж, лежи. И постарайся уснуть.
Я закрыла глаза. Я знала, что со мной случилось что-то очень
скверное, но что именно, вспоминать не хотелось. Видимо, организм от слабости
отторгал тяжелые, непосильные сейчас мысли. Я просто лежала в полудреме. И даже
свекровь ничуть мне не мешала.
Вскоре пришла наша районная врачиха, очень симпатичная
толстая тетка, совершенно замотанная жизнью. Но вполне доброжелательная, а
главное – опытная.
– Ну с чего это вы вздумали болеть? Лето на дворе! Муж
гремит на всю страну, а вы разболелись. Ну-ка послушаем. Ничего, сердечко
хорошее, в легких чисто. Давление немного низковато, но не катастрофа. Будьте
добры, принесите мне ложечку, я ей горлышко посмотрю. Только ложечку вымойте
сначала, хорошо?
– Разумеется, вымою! – оскорбилась Светлана Георгиевна.
Когда она выплыла из комнаты, врачиха шепотом спросила:
– Стресс был?
– Стресс? – И тут вдруг в памяти отчетливо
прозвучало: «Говорят, он трахальщик потрясный!» – и сразу заболело «хорошее
сердечко». – Да, был.
– Ну ничего, пройдет. Я тут вам выпишу успокоительное.
А это свекровь ваша, что ли?
– Да.
– Ох, мне моя свекровь всю жизнь отравила, а теперь я
сама скоро свекровью стану. И тоже, наверное, буду девчонку мучить, вот не
нравится она мне. А вашей свекрови мы про стресс говорить не станем, хорошо? –
Она мне подмигнула.
– Мне все равно.
– Свекрови не любят, когда у снох стрессы бывают, по
собственному опыту знаю.
– Вот возьмите! – величественно проговорила
Светлана Георгиевна, протягивая врачихе блюдечко, на котором лежала ложка. Та
сунула ложку мне в рот.
– Ну, как я и думала, горлышко не очень, миндалины
увеличены, но жить будете! Попьете лекарство, полежите, уход за вами хороший,
пейте побольше, только не холодное и не горячее, витаминчики попринимайте, травки
успокаивающие, я вот тут выпишу. Вам больничный ведь не нужен? Ну и славненько.
Выздоравливайте. И привет мужу!
