А вечером мы ужинали в местном ресторанчике под названием
«Нептун». Как сейчас помню, мы ели потрясающе вкусные ромштексы с картошкой,
помидоры со сметаной, а потом еще и взбитые сливки.
Дело в том, что себе мы грибов вовсе не оставили, ведь с
ними надо было еще возиться! И пока мы роскошествовали в «Нептуне», туда явился
Якуси.
Он деловито направился по открытой террасе к дверям кухни.
Кто-то предложил ему пива в мисочке из-под салата, которое тот с удовольствием
выхлебал.
– Сашка, эта птица к удаче! Как ты считаешь?
Мне тогда казалось, что все в нашей жизни к удаче. Что ж,
через столько лет Глеб своей удачи дождался. Только мне от этой удачи уже ни
жарко, ни холодно. Нет, вру, мне холодно, как будто меня голой высадили в
Антарктиде. Но это не был озноб, это был холод в душе.
– Саша, – сквозь дрему донесся до меня голос
свекрови, – Глеб звонит. Возьмешь трубку?
– Нет, не могу.
– Глеб, Саша не состоянии говорить. Ты вечером занят? Я
не смогу быть тут до ночи. У меня в восемь ученик! Хорошо. Я надеюсь.
Раздался звонок в дверь. Свекровь пошла открывать. И что все
от меня хотят? Зачем она меня разбудила?
– Сашка, ты что это удумала? – услышала я голос
Ульяши. И в комнату вдвинулся огромный букет пионов. – Опаньки, ну и вид у
тебя! Мне Светлана Георгиевна сказала, что ты хвораешь. Где взять вазу? Ты
смотри, смотри, какие роскошные пионы! А я тебя жду-жду, даже волноваться
начала. Звоню, а мне говорят, ты тут расклячилась. Ой, что у тебя с глазами?
Такие глаза я видела только в греческой трагедии. Во времена моего детства в
Москву приезжала гениальная греческая актриса, Аспасия Папатанассиу, она играла
Электру в зале Чайковского… Вот у нее были поистине трагические глаза. А ты
кого играешь? Судя по выражению лица, наверное, Медею.
Кстати, Папатанассиу и Медею тоже играла. Хорошо, что у тебя
нет детей! Твой красавец что-то натворил? – перешла она на шепот. –
Соплей у тебя нет, кашля тоже, значит, это нервы? Несовременно, детка моя! Это
раньше у барышень чуть что – горячка!
Уля тараторила так возбужденно, что я поняла – у нее самой
что-то произошло. Ведь она вчера еще хотела мне что-то рассказать. И вот
примчалась, несмотря на то что терпеть не может Светлану.
– Ульяна Михайловна, вы побудете часочек с Сашей? Я
должна сходить в магазин, иначе они тут с голоду помрут. Холодильник пустой!
– Да-да, конечно, я побуду!
Светлана удалилась.
– Сашка, что у тебя стряслось? Не надо мне вешать лапшу
насчет простуды, все равно не поверю!
– У меня нет сил, Ульяша.
– Что ты шелестишь, как умирающая?
– К сожалению, я, наверное, не умру.
– О, понятно! Глеб кого-то трахнул!
– Откуда ты знаешь?
– Догадалась, умная. И кого, интересно?
– Не знаю, но, похоже, пол-Москвы.
– Ну и что?
– Как – ну и что?
– Да так! Мужики вообще склонны к полигамии А вернее, к
блядству. Это естественно. Если он не подцепил СПИД, ничего страшного.
Остальное можно вылечить.
– Уля!
– Что – Уля? Я оскорбляю тебя в лучших чувствах? Да?
– Ну да…
– Ничего подобного! Просто ты жила много лет в шорах, а
когда шоры спали… Впрочем, расскажи-ка мне все по порядку, может, это еще
полная чепуха! И не говори, что у тебя нет сил. Найдутся. А расскажешь, сразу
легче станет. Тебя небось распирает…
– Нет, это тебя распирает. Что там с твоим
Сигизмундычем?
– Мы вчера с ним целовались, можешь себе представить?
– Уля! Где же вы целовались?
– У него в кабинете! Смешно, да?
– Нисколько. И как тебе?
– Да я даже не знаю… Но в общем… Мне понравилось.
– А дальше-то что?
– Не знаю! Он сказал: может быть, нам уже хватит
общаться в этом кабинете? Как по-твоему, что это значит?
– Это значит, что он хочет тебя куда-нибудь пригласить.
Пригласил?
– Пока нет.
– А что ты ему сказала?
– Я как-то растерялась, если честно.
– Уля!
– Я понимаю, в моем возрасте и с моим жизненным опытом
это чудовищно глупо, но…
– А может, тебе пригласить его в гости? Ему известно,
что ты живешь одна?
– Почем я знаю, что ему там известно…
– Но ты волнуешься?
– Еще как! И это само по себе хорошо, правда? А то я
себя уже чувствовала мумией. Ну все, я высказалась, и мне легче. Теперь ты
излагай!
Я рассказала ей о разговоре, услышанном в уборной.
– И это все? – воскликнула она. – Сашка, да
ты же просто кретинка! Мало ли что болтают завистливые бабы! Да об известных,
популярных людях всегда плетут невесть что! И это все знают! А ты поверила?
Глупость высочайшей пробы!
– Но откуда же они могут знать?
– Что? Ах, что он великий трахальщик, да?
– Да!
– Сашка, милая моя, нельзя же быть такой наивной!
Неужто ты думала, что Глеб хранит тебе незыблемую верность? С его-то данными?
Но поверь, если баб много, это чепуха! Когда одна, это куда хуже!
– Улечка! Пожалуйста, достань вон с той полки «Историю
КПСС»!
– Сашка, ты совсем умом тронулась?
– Пожалуйста, ничего не говори! Но «Историю» достань!
Уля вскарабкалась на стул и достала толстый том.
– На возьми, извращенка! Ты будешь это читать?
– Еще чего! Вот!
Я вынула из книги письмо и протянула Уле.
– Это письмо? Я чужие письма не читаю принципиально!
Хочешь, перескажи своими словами.
Я пересказала.
Уля задумалась. Вид у нее при этом был расстроенный.
– Ты давно узнала? – спросила она наконец.
– Вчера.
– А, теперь многое становится понятным. Сортирный
разговор наложился на это письмецо…
– Уля, что мне делать?
– Ну, милая, это только ты сама должна решить, Я со
своей стороны могу посоветовать лишь одно – пока ты еще молодая, приобрети
профессию. Чтобы был кусок хлеба в руках! Чтобы ты ни от кого не зависела. Это
в наше время для женщины главное.
– Легко сказать. Я же ничего не умею.
– Так научись! В твои годы это несложно! Голова на
плечах у тебя есть. Поправляйся, вставай и начинай жить своей, независимой
жизнью. Я понимаю, это будет нелегко, но ведь не труднее, чем содержать мужика.
Слава богу, материально вам теперь полегче.
