– Ну как она тебе? – спросила Уля.
– Да никак. Наверное, шарлатанка. Мне Лика сказала,
чтоб я не очень-то на нее полагалась… Скорее всего, не поможет, а деньги
сдерет, но мне не жалко…
– Сашка, так нельзя! Такое лечение помогает, только
если веришь, впрочем, вера в хороший исход нужна даже при самом традиционном
лечении, сама, что ли, не знаешь… Не падай духом, рано еще!
– Посмотрим, но я не верю.
– Ох, и трудно с тобой!
– А по-моему, со мной как раз очень легко, я никогда ни
от кого ничего не хочу. Только чтобы меня оставили в покое…
– Саша! – огорченно воскликнула Уля.
– Прости, я не о тебе… Ты же знаешь, как я к тебе
отношусь…
– Но что с тобой творится?
– Я не знаю, но мне плохо… Мне ужасно… Я чувствую себя
лишней… ненужной… И ты права, я свою жизнь проорала… Я никто. Жена секс-символа
новой России! Почетное звание, ничего не скажешь! Не удивлюсь, если скоро
какая-нибудь газетенка напишет, что я ему не пара, что я чувырла…
– А ну заткнись! – гаркнула вдруг Уля. – Это
еще что за разговоры? Тьфу, гадость какая! Совсем с глузду съехала. Рано еще
отчаиваться, может, баба Лена даст тебе надежду.
– Не даст. И потом, я даже не уверена уже, что хочу
ребенка…
– Здрасте приехали!
– Да, я не знаю. Может, все и к лучшему. Ладно,
поворачиваем обратно, скоро уже надо идти к твоей бабе Лене. Интересно, сколько
она сдерет за то, что я писала в баночку…
Баба Лена сидела на лавочке у крыльца, сложив на животе
большие сильные руки.
– Нагулялись? Вот и хорошо. Садись, Александра, а ты,
Ульяна Михайловна, отойди пока в сторонку, уж не обессудь…
Уля сделала мне большие глаза и пошла к своей машине.
– Что я тебе скажу, Александра, нечем мне тебя
порадовать. Нечем! Правы доктора, не будет у тебя детенка. Я бы могла, конечно,
надавать тебе травок, обнадежить… Но только я так не делаю. И денег с тебя не
возьму. Езжай с Богом и радуйся, здоровье у тебя хорошее, проживешь долго, но
на сердце тяжесть большая. Ты ее скинь, уж постарайся. Ты сильная, Саша, только
сердечная тяжесть и не такие силы подрывала.
– А что меня ждет, плохое или хорошее?
– Я ж не гадалка, – засмеялась баба Лена, –
гадание – грех великий. Но я тебе так скажу: плохому в этой жизни часто нет
меры, а хорошее – на вес золота, а потому каждую крупочку хорошего надо
помнить, а плохое из памяти гнать. Такое вот мое разумение, если тебе
интересно.
…На обратном пути мы долго молчали. Наконец Ульяша не
выдержала:
– Выходит, зря мы в такую даль таскались.
– Нет, почему? По крайней мере, я знаю точно, что детей
у меня не будет. Значит, этот вопрос закрыт.
– Согласна. Но вот другой вопрос есть: что ты думаешь
дальше делать?
– Жить.
– Саша, тебе нужно найти работу, иначе ты просто
сойдешь с ума. Мы уже говорили, ты должна чему-то научиться, что-то делать. И
если хочешь знать, у меня даже есть кое-что на примете…
– Что? – насторожилась я.
– Одна моя приятельница работает в крупном
издательстве. Я хочу поговорить с ней, может, они будут давать тебе рукописи на
редактуру.
– Но я же никогда ничего не редактировала!
– Начнешь! У тебя есть главное: ты с ранних лет хорошо
чувствуешь литературу, язык. Помню, ты свою няньку Тоню лет с трех
«редактировала». Она деревенская была и все ударения не правильно ставила, а ты
вечно ее поправляла. Еще твоя мама смеялась: не иначе редактором будет!
– А что, попробовать можно! – воодушевилась вдруг
я.
– Почему бы и нет? Они там вечно внештатных редакторов
привлекают. Дадут тебе на пробу рукопись, если их твоя работа устроит, будешь
при деле. Платят там, конечно, гроши, но со временем, может, в штат тебя
возьмут или сама заразишься и писать начнешь… Сейчас ведь жук и жаба пишут!
– А я кто? – улыбнулась я, – Жук или жаба?
– Ты моя любимая маленькая девочка, которую я по мере
сил не дам в обиду.
– Уля, я тебя люблю!
– Молчи, а то я начну реветь, тушь потечет – и мы
врежемся в столб.
– Уля, а когда ты позвонишь своей подруге?
– Сегодня вечером и позвоню, только ведь сейчас лето,
она может быть в отпуске.
– Ничего, она вернется из отпуска, будем надеяться.
Уля, я хочу попробовать себя, это ведь мечта – сидеть дома и делать что-то
интересное! И Глеб будет под присмотром, я стану опять зарабатывать, нельзя же
только на бабушку рассчитывать.
– То есть как – на бабушку? А что, Глеб тебе денег не
дает?
– Да что ты, конечно, дает, и даже совсем немало, но
все равно…
– Договорились.
Домой я вернулась поздно, по дороге у нас еще колесо
спустило, и мы довольно долго ждали помощи. Глеба дома не было. Вот и хорошо.
Сейчас пойду, налью ванну и спокойно полежу в теплой воде. Странно, приговор
бабы Лены не стал для меня непереносимо болезненным ударом. Наверное, я это
предчувствовала. Что ж делать, значит, не судьба.
Живут же люди без детей… И я жила в последние годы, уже ни
на что не рассчитывая. И права, бесконечно права Ульяша, мне необходимо иметь в
жизни что-то еще, нельзя жить только Глебом. Короче говоря, отныне мой девиз:
не Глебом единым…
Глеб вернулся около часа ночи, и я даже испугалась при виде
его. Глаза были красные, воспаленные.
– Что случилось?
– Да ерунда, пришлось несколько раз нырять в реку, и
глаза что-то заболели, еле доехал…
– Надо срочно показаться врачу!
– Ну не ночью же! Да и вообще, все пройдет.
– Нет, давай хотя бы чайные примочки сделаем!
– Терпеть не могу!
– Глебка, ты как маленький! Ляг, расслабься, а я все
сделаю.
Сначала он злился, стонал, словно я невесть какие муки ему
доставляю, но потом вдруг сказал тихо:
– А ведь и вправду немножко легче. Спасибо, Санька. Как
ты думаешь, к утру пройдет?
– Я не знаю, будем надеяться… Но если не пройдет, надо
к врачу, с глазами шутки плохи, особенно когда много снимаешься…
– Да, действительно. Только завтра все равно не
получится, у меня просто минутки не будет. А у нас пожрать что-нибудь есть? Я
вдруг здорово проголодался.
Он, наверное, забыл, что я ездила к бабке, даже не спросил
ни о чем, отметила я, когда он уже крепко спал. Ну и ладно. Он так устал, глаза
болят, столько дел… Я, в конце концов, видела от него много «крупочек» добра и
не стану зла таить. Приняв благое решение, я заснула.
