– На обложке?
– А почему бы и нет? Впрочем, может быть, на цветной
вкладке, тоже неплохо.
– Ну еще бы, конечно, согласна. У меня никогда не было
таких фотографий.
– Надо думать! Вас же никогда раньше не снимал Тарас
Асламазян!
– Это правда! – засмеялась я. – Но вы
совершенно не похожи на армянина.
– У меня русская мама. Саша, если бы не Шурка, я бы за
вами приударил. Но женщина друга – это святое!
Я чуть было не ляпнула, что я не его женщина, но сообразила,
что ухаживания симпатяги Тараса мне ни к чему.
– Слушайте, а кто вы по профессии?
– Никто. Раньше на этот вопрос я отвечала – жена, а
теперь действительно никто…
– Вы развелись?
– Формально еще нет.
– Простите, а кто ваш муж?
– Какая разница…
– Да, действительно. Слушайте, но вы же чему-то
учились, наверное?
– Окончила три курса театроведческого. ГИТИС.
– Да, понятно. И вы теперь поставили на Шурку?
– Поставила? Да боже упаси, я вчера встретилась с ним
второй раз в жизни, и то совершенно случайно. И вообще, я привыкла ставить
только на себя.
– Ну вот, вы рассердились… – огорчился он. –
Просто вы мне очень симпатичны, и я хотел сказать, что Шурка – это ненадежно.
Но в вас он, кажется, и вправду влюбился.
– Послушайте, Тарас, мне нужна работа!
– Работа? Жена с тремя курсами театроведческого… Стоп!
Кажется, я кое-что придумал! Я так понимаю, вам и жить в общем-то негде, раз
сняли квартиру у Нины Николаевны, так?
– Да, так.
– У меня появилась одна идея, надо будет попробовать.
– Да что за идея?
– Понимаете, у меня есть одна старая боевая подруга,
она очень богатая особа, этакая бизнес-вумен, весьма успешная, но у нее есть
придурь, она вообразила себя великой писательницей.
– И что?
– То, что она пишет, это тихий ужас, но… При всем при
том сюжет у нее довольно лихо закручен. Она платит большие деньги, чтобы ее
печатали, но в таком виде это никто, естественно, не печатает – в издательстве
находят каких-то людей, которые приводят ее писания в божеский вид, и в
результате они имеют спрос. Так вот, буквально позавчера она меня спросила, не
знаю ли я какую-нибудь скромную женщину, которая могла бы втихаря обрабатывать
ее перлы. Она будет хорошо платить при условии, что обработчика претендовать на
авторство не станет. Вы бы взялись?
– Не знаю, я не пробовала…
– Но теоретически такое для вас возможно?
– Теоретически? Да, вполне возможно! Надо попробовать,
когда-то в институте мне говорили, что у меня легкое перо…
– В таком случае, я сейчас же ей позвоню!
Он вытащил мобильник.
– Алло, Эмма, ты? Слушай, старушка, я, кажется, нашел
женщину, готовую разгребать твои дерьмовые творения. Да, более чем! Сколько
лет? А тебе не все равно? Сколько вам лет?
– Тридцать четыре скоро будет.
– Тридцать четыре. Разошлась с мужем, нужны деньги,
негде жить и все такое. По образованию театровед. Интеллигентная женщина. И
вообще, по-моему, то, что надо! Хорошо. Договорились!
Он спрятал мобильник в карман.
– Саша, она страшно заинтересовалась и жаждет
познакомиться с вами. В шесть часов обещала приехать ко мне. Послушайте, у вас
есть черное открытое платье?
– Есть, но зачем?
– Я хочу вас еще поснимать… Мне нужно, чтобы все было
безупречно. Знаете что, пойдемте сейчас к вам, и я посмотрю ваши платья.
Понимаете, я мысленно вижу этот портрет, а то, что у меня получилось, не совсем
меня удовлетворяет. И не бойтесь меня, я неопасный.
– Я и не боюсь. Идемте!
Я показала ему мое черное платье.
– Так, а эту пелеринку можно убрать? Да? Отлично.
Наденьте, я посмотрю!
Я пошла в ванную и надела черное платье, купленное Лаурой.
Но я все равно его любила.
– Это именно то, что надо! – закричал
Тарас. – Именно то! У вас дивные волосы, вы их завиваете или сами вьются?
– Сами.
– Восхитительно! Идемте!
– Куда?
– Да ко мне же! Я буду вас снимать, а потом приедет
Эмма! Может, я еще устрою вашу судьбу! И не смейтесь! Я приношу удачу своим
моделям, имейте это в виду!
– Будем надеяться.
И я пошла с ним. Он долго меня мучил, извел, наверное, две
пленки, и, когда я уже падала от усталости, он вдруг сказал:
– Все, хватит! Я, кажется, доволен. Хотите сказочную
яичницу?
– Хочу!
Яичница и впрямь оказалась сказочной, тем более что запивали
мы ее все тем же кахетинским. Но странное дело, я вдруг отчетливо поняла, что с
того момента, как Глеб вернулся из Италии, я живу какой-то двойной жизнью,
вернее, словно бы наблюдаю собственную жизнь со стороны. И как будто эта жизнь
немного не моя… Вероятно, отсюда и это непреходящее ощущение ее банальности,
вторичности, как будто я все это уже где-то видела. Дежа вю. Героиня романа,
одинокая, попадает в мастерскую художника, вернее, фотохудожника, и теперь с
ней должны произойти какие-то волшебные превращения: из гадкого утенка, то есть
чувырлы, – в принцессу. К тому же на горизонте маячит обязательный в таких
случаях богатый поклонник, да еще наследство… Только страх за бабушку да острая
боль от невозможности ее увидеть не вписывались в общую картину. Они были
настоящими. Конечно, я уверена, что никакой портрет на обложке не появится, как
и на цветной вкладке, да и зачем мне это? Чтобы пальцами на улице тыкали? То
есть, конечно, если Глеб обнаружит такой портрет, это будет приятно, впрочем, я
ведь не увижу его лица в тот момент, а раз так, то на фиг это нужно?
– О чем задумались? – прервал мои размышления
голос Тараса.
– Да так…
В дверь позвонили.
– Это Эмма!
Эмма оказалась женщиной лет сорока, одетой явно очень
дорого, но довольно безвкусно. И это тоже показалось мне очередной банальностью.
Голос у нее был низкий, прокуренный, а лицо красивое и располагающее.
– Эмма, знакомься, это Саша, Александра Андреевна. А
это Эмма Вячеславовна.
– Давай без отчеств, ну их к бесу, так проще. Согласна?
И без выканья. На «ты»! Годится?
– Вполне, – кивнула я. Она мне понравилась.
– Значит, так, Тарас тут наговорил небось, какие
дерьмовые книжки я пишу и все такое прочее? Я знаю, что пишу плохо, никуда не
денешься. Но уже без этого не могу, понимаешь? Этот лысый козел говорит, что я
графоманка. Но, в конце концов, это мои проблемы. Короче, первый роман я
написала про себя. Как я начинала свой бизнес, как меня кинули первый раз, как
чуть не убили, как потом просто взяли и отобрали мое кровное дело… Одним
словом, про все написала: как ребенка рожала, как мужики меня предавали… Момент
такой в жизни настал, что, кроме этого писания, мне себя занять нечем было.
Потом все опять пошло в гору, а роман-то уже написан. Я не привыкла, чтобы
добро пропадало! Взяла и отнесла в одно издательство. Мне там объяснили, что к
чему, ну я и предложила им бабки, чтобы наняли человека… Так и сделали. И роман
неожиданно здорово пошел. Тогда я второй написала. А они говорят, давай мы тебя
раскрутим – будешь известная писательница. Это ведь интересно, такая фенечка –
успешная бизнес-леди пишет популярные романы. Но под эту фенечку они с меня
много чего содрать хотят. А тут еще мужик, который меня переписывал, возьми да
помри. Значит, надо нового искать, а мне, понимаешь, неохота, чтобы об этом
разговоры шли. К тому же из денег, что я за это платила, тому мужику хорошо
если десятая часть доставалась. Ну я и подумала, вот бы найти такую женщину…
Тарас говорил, что тебе вроде и жить негде, и бабки нужны, правда?
