Я что есть сил надраивала плиту, когда в кухню пришла Тамара
Игоревна:
– Саша, вы опять без перчаток, сколько раз я вам
говорила – работать нужно в перчатках!
– Не могу, Тамара Игоревна, руки в перчатках устают, и
еще мне кажется, вся грязь остается, если в перчатках…
– Саша, хочу вам сказать, что вы можете уже завтра быть
свободны. Я позвонила, и та женщина завтра придет. Пока я дома, введу ее в курс
дела.
– Вот здорово! – возликовала я. – Спасибо
вам!
– Это вам, Саша, спасибо. С тех пор как вы появились в
нашем доме, я горя не знала. А руки вам все-таки надо беречь!
– Начну беречь их с завтрашнего дня! – пообещала
я.
Вечером, прощаясь со мной, Тамара Игоревна расчувствовалась
и кроме причитающихся мне денег подарила флакон французских духов «Поэма» и
сказала:
– Саша, а вот еще на счастье вам шарф от Армани. Очень
шикарная фирма! Пусть он станет символом новой звездной жизни для вас!
Мы расцеловались, у обеих глаза были на мокром месте. И я
ушла. Шарфик лежал в роскошной фирменной коробке, духи были запечатаны, а мне
не терпелось их понюхать и разглядеть шарфик. Но не заниматься же этим на
улице. Ничего, у бабушки посмотрю, решила я. У бабушки! С ума сойти!
Бабушка встретила меня сияющей улыбкой.
– Саша, я соскучилась уже!
– Я тоже!
– А почему ты так сияешь?
– По-моему, у меня началась светлая полоса!
– Вот и чудно! А я испекла для тебя пирожок с яблоками,
ты любишь?
– Очень, спасибо!
Мы пили чай, болтали, рассматривали подарки Тамары Игоревны,
бабушка их очень одобрила, а потом сказала:
– Саша, я тоже хочу тебе что-то подарить. У меня есть
для тебя неплохой подарок, но его я отдам в последний день, а пока… Ты не
обидишься, если мы завтра утречком пойдем в хороший магазин и купим тебе
что-нибудь, а?
– Что? – растерялась я. – Зачем, что вы!
– Мне хочется. Я ведь не знала тебя, не могла привезти
тебе ничего, я хотела колечко, но не знала даже, какой у тебя размер…
– Да куда мне колечки, руки не те…
– Вот! Я узнала специально, что в Москве тоже
наращивают ногти, и, более того, уже связалась с одной милейшей девушкой,
которая приходит на дом. У тебя сразу будут совсем другие руки. Правда, в
Москве я опасаюсь покупать кольца, да и, честно говоря, ничего приличного я не
видела, но ты приедешь ко мне в Израиль, и уж там-то мы выберем. Моя соседка по
дому как раз торгует бриллиантами в отеле «Хайят» на Мертвом море. Мы к ней
поедем, и ты выберешь сама, а она даст нам все мыслимые скидки, она очень милая
женщина…
Сказать по правде, меньше всего на свете меня волновали
бриллианты. Никогда я о них не мечтала.
Если мне и хотелось что-то из предметов роскоши, то только
легкую, изящную шубку. Но не говорить же об этом бабушке, а то она, чего
доброго, помчится мне ее покупать, а на дворе уже весна… Да и вообще.
Я же не знаю, сколько у нее денег, я вовсе не хочу разорять
старушку. Пусть помечтает о том, как будет покупать мне бриллианты на Мертвом
море… У меня голова шла кругом от всего этого. И мне вдруг безумно захотелось
поехать в Израиль, теперь это уже не представлялось несбыточным желанием…
– Конечно, наш Арад – скучнейшее место, хотя он
чистенький, цветов масса, зелени, и близко от Мертвого моря, но я там живу
из-за астмы. Климат идеальный для астматиков. Но ты поездишь по всей стране,
увидишь столько всего интересного. У меня чудесная квартира, двухэтажная, с
громадным балконом, выходящим на пустыню. Тебе понравится, я уверена. И к тому
же я завещаю эту квартиру тебе.
– Что? – ошалела я.
– Да-да, кому же еще? Захочешь, продашь, а может,
сохранишь и будешь иногда приезжать вместе с мужем…
Увидев мое совершенно обалдевшее лицо, она засмеялась:
– Саша, девочка, теперь тебе станет жить легче, я буду
помогать по мере сил, я вот смотрю на тебя и чувствую родственную душу… Я так
счастлива, что на старости лет у меня появилась внучка. Значит, ты говоришь,
завтра тебе уже не нужно на работу?
– Да.
– В таком случае я сейчас же позвоню Верочке.
– Кто это – Верочка?
– Маникюрша. Она приедет и приведет в порядок твои
руки.
И бабушка отправилась звонить Верочке.
– В половине одиннадцатого она будет здесь. Эта
процедура займет не меньше двух часов. А потом мы поедем в магазин и купим тебе
красивое платье и туфли, чтобы ты пошла в театр очень элегантной. И не спорь,
бабушку надо слушаться.
Я смотрела на нее во все глаза и чувствовала себя героиней
дурацких женских романов, которых начиталась однажды, лежа в больнице. Только
мне казалось что в жизни такого быть не может, во всяком случае, в моей жизни.
Нет, точно, не зря мне подмигнула белая кошка!
– Сашенька, ты почему молчишь?
– А я не знаю, что говорить.
Она радостно засмеялась:
– До чего же приятно на старости лет оказаться в роли
доброй феи.
– Наверное, – улыбнулась я. – Только вот
Золушка уже престарелая.
– Саша, не смей так говорить! Тебе только тридцать три,
у тебя все впереди, поверь мне! У нас обеих есть повод радоваться жизни, а это
великолепно!
Я не могла с ней не согласиться.
Вечером я включила телевизор и уселась на диван, поставив перед
собой мисочку с теплой водой, куда выдавила пол-лимона, чтобы немного привести
в божеский вид свои руки. Я и впрямь их безобразно запустила. У меня теперь
будет другая жизнь, эта мысль возвращалась ко мне вновь и вновь, а я совсем не
готова к новой жизни. Я абсолютно ничего не воспринимала из того, что видела на
экране. И тут зазвонил телефон.
– Сашка, немедленно включай телевизор, – раздался
голос Глеба. – РТР! – И он бросил трубку.
Я переключилась на второй канал. Там как раз заканчивались
«Вести», и вдруг я увидела Глеба. Он стоял возле театра, а молоденькая
корреспондентка спрашивала у него, правда ли, что он получил какой-то приз. От
волнения я не разобрала даже, о чем речь.
Он обворожительно улыбнулся и скромно ответил:
«Да, получил». И добавил, что счастлив. Это очень почетный
приз. И на этом все кончилось. Пошла реклама.
И тут же опять зазвонил телефон. Ульяша.
– Санька, поздравляю! Я так за тебя рада!
– Уля, – взмолилась я, – что это было? Какой
приз, я не поняла…
– В Чехии Глеба назвали лучшим иностранным актером
года.
