Сразу за ним сидел еще более молодой человек. Будучи всего двадцати пяти лет от роду, маркиз Лакамрэ уже был важной персоной. Заместитель руководителя королевской гвардии, взятый в приют королевы в младенчестве, он дружил с принцем Кристианом, и король ему доверял более, чем кому бы то ни было из присутствовавших. Его холодные серые глаза выдавали человека, сделавшего выбор и готового ко многому.
Напротив Лакамрэ сидел священник, служитель культа Велеса, архиепископ Лоинс, ныне временный глава ордена святого Фавела, могущественной организации, в руках которой был контроль над применением любой магии и чародейства в королевстве. Лоинс также был небедным человеком, и, как говорили злые языки, именно его небескорыстное заступничество в суде спасло от расплаты за избиение крепостных казначея Гхондра. Архиепископ был большим другом Йодля и Рейнхарда. Долгие годы, отвечая за финансовые дела церкви Велеса, он мог способствовать направлению огромных денежных средств на то или иное предприятие.
И наконец, в торце стола, прямо напротив Рейнхарда, сидел самый высокопоставленный из присутствовавших — вице-канцлер Эрафии герцог Лолли Эдгар Рууд. Его цепь ордена святых второй степени переливалась в отблесках свечей всеми цветами радуги. В медальоне на груди вице-канцлера искрился зеленью крупный изумруд.
Рейнхард смотрел на Рууда несколько дольше, чем на других. Никто, даже сам король, не мог понять, что же происходит в мыслях вице-канцлера. Для своего возраста, а ему было слегка за сорок, Рууд был весьма красив. Его чуть вытянутое лицо окаймлялось небольшой бородкой толщиной с гусиное перо. Небольшой шрам на правой щеке, казалось, лишь прибавлял мужественности.
Наконец лорд Рейнхард негромко произнес:
— Я очень рад, друзья, что все мы здесь собрались, несмотря на трения, которые имелись между нами в прошлом. Чтобы просветить вновь присутствующих здесь господ, я попрошу герцога Ридле еще раз очень коротко изложить, э-э, — он долго искал новое слово, но оно не давалось, — корень нашей проблемы.
Фон Ридле быстро проглотил сливу, которую жевал до этого. Он хотел было привстать, но Рейнхард и остальные жестами показали, что он может говорить сидя. Ридле откинулся на спинку стула и начал рассказывать:
— Уже довольно давно у короля Эдрика сложилось мнение, что наше общество стоит на пороге перемен. Что Эрафию стоит сделать более свободной. Начиная с нашего поражения в войне с эльфами…
За столом послышались возражения и шепот. Рейнхард махнул рукой, призвав к спокойствию. Он знал, о чем говорил фон Ридле. Именно Рейнхард командовал центральной армией людей во время конфликта с Авлией больше десяти лет назад, он руководил обороной столицы, когда авлийцы внезапно капитулировали. А герцог между тем продолжал:
— Стоит признать, что в военном плане мы тогда проиграли эльфам, несмотря на численное и техническое преимущество. Проиграли их изощренной магии. Но в итоге Авлия оказалась куда в худшем положении, чем мы. Арагон встал на нашу сторону и принудил их к миру. Возникли разлад и ссора между их гражданским и военным руководством. Почти все прежние руководители Авлии покинули Совет Правды, а многие вскоре умерли. Хвала благородству Белых владык.
Он усмехнулся.
— Но, несмотря на вынужденное замирение, эльфы не сдались. Вы все знаете, какой у них гонор, какая уверенность в собственной исключительности! Поняв, что нас не взять силой, они принялись искусно плести сеть интриг с одной целью — нанести удар по хребту нашей страны, по эрафийскому рыцарству. И ключом здесь стало влияние на королевский дом. Вспомните, как год назад этот наглый эльфийский шпион Ивор Итон почти окрутил принцессу Эльзу. Причем даже наш «заклятый друг» архиепископ Рочделли — духовник семьи Грифонхатов — не смог ему помешать. Только чудо спасло наш двор от позора возможного кровосмешения! Затем посольскую миссию Авлии возглавил Лэй Корониус. Могучий друид, один из тех немногих, кто пережил поражение в войне, оставшись у руководства страны. Он очень умен и владеет изощренной магией. Своей ловкой дипломатией, а также личным знакомством с Белыми владыками севера он смог добиться огромного влияния на Эдрика. Ссылаясь на авторитет Арагона, эльф-дипломат утверждал, что все народы, считающие себя развитыми, уже покончили с закрепощением крестьян.
Сейчас король склонился к мнению, что мы также должны отмести «пережитки темного прошлого» и отпустить крестьян в ходе масштабной реформы земельного права. Чтобы удержать дворян от выступлений и явного недовольства, канцлер Инхам на последнем совете предложил ряд мер. Первое — освобождение будет происходить постепенно в течение пяти лет. Второе — крестьяне получат в личное пользование лишь малую часть земли, а остальное вынуждены будут арендовать у прежних владельцев. И наконец, третье — лицам, чьи крепостные будут отпущены, государство выплатит компенсации в размере десяти циллингов за человека.
Ридле закончил, и лорд Рейнхард тут же перехватил его мысль. Он говорил уже без намеков, куда решительнее и жестче:
— Как вы все понимаете, господа, это чудовищный удар по нашим доходам, по государственному строю, по всему рыцарству! Сколько сейчас стоит хороший мужик? — неожиданно спросил он Йодля.
Тот тут же ответил:
— В зависимости от физических и прочих способностей, от пятидесяти до полутора сотен циллингов за душу.
— Вот теперь вы все наглядно убеждаетесь, нас ограбят минимум в пять, а то и в пятнадцать раз! При том, что цены еще взлетят, когда они начнут уходить… И ведь любому дураку ясно, что, когда вся эта чернь освободится, они сразу же кинутся в город на заработки. И никакой дополнительной аренды никто платить не будет. Да и само хозяйство, оно рухнет!
— Крестьяне любят землю, не сбегут, — возразил Гхондр, но герой войны с эльфами пропустил замечание мимо ушей.
— В конце концов, без их труда на полях чем мы будем кормить себя и своих воинов? Инхам, как всегда, подумал только о себе. Из тридцати миллионов жителей страны половина является зависимыми крестьянами. Вы представляете себе эти орды рабочих рук и голодных ртов в наших городах? Мало того что делать им будет нечего, так и снабжение едой, поставки которой в большинстве своем висят на нас, крупных землевладельцах, а не на королевских откупщиках, снабжение едой городов резко уменьшится. Разразится голод, неизбежная смута и война!
— Я представляю, что будет в городах. Многие быстро разочаруются и вернутся в деревню, а торговцы вроде вас, Йодль, уже скупят землю этих лопухов за бесценок, — возразил вице-канцлер Рууд.
— В любом случае, — продолжал Рейнхард, — личные потери каждого из нас будут огромны, практически невосполнимы. Особенно если учесть долговые обязательства под залог этих земель. По моим скромным подсчетам, я потеряю более десяти миллионов циллингов, Йодль не меньше, фон Ридле и Гхондр — около пяти миллионов. Молодежь… — Он взглянул на Лакамрэ и Хаарта. — Молодежь потеряет вообще все. Лоинс и святая церковь тоже пострадают…
— Да, мне это обойдется не менее трех миллионов, а убытки святой церкви сейчас вообще сложно подсчитать, — ответил архиепископ после некоторой заминки, ему тяжеловато давалась математика.
