Дальше мечты дяди Тома возносили его почти на небеса. Гримли смотрел на него и радовался, он ни разу в этом году не слышал, чтобы Том фантазировал вслух, а сейчас он явно был в самом лучшем настроении.
— Дядя Том, — спросил Гримли, доев последний маленький кусок мяса и теперь старательно обгладывая хрящеватую кость, — а ты веришь в нойонов?
Отчим резко помрачнел, как будто из ниоткуда взявшаяся туча заслонила только начавшее вставать солнце.
— В нойонов, говоришь? — Том отложил еду в сторону и смотрел в темноту летней ночи. Он встал и плотно прикрыл ставни. Еще раз зажег уже вот-вот готовую угаснуть лучину.
— Как не верить-то? Они точно были раньше, в стародавние времена. Но, слава Велесу и пресветлым мудрецам Арагона, их разгромили. Они исчезли, наверное, навсегда.
— А скажи, дядя, люди наши… крестьяне, рыцари — они сражались с нойонами или все за нас сделали титаны?
— Конечно, мы сражались с нойонами! Ты думаешь, зачем оружие по сей день покрывают серебром? Известно, что от серебра гибнет все темное и нойонов можно убить только серебряным оружием. Вся церковная утварь потому из серебра делается! В храмах говорят — последний раз титаны пресветлых магов приходили в Эрафию двести лет назад. С тех пор никаких следов нежити здесь не было. По правде сказать, очень многие люди перестали в них верить. Ведь все это было так давно… Ну хватит говорить о всякой дряни! Из тебя, Велес мне в свидетели, получится отличный кузнец, если ты, конечно, будешь больше работать, а не тратить время на книги. Я всегда говорю: книга — порождение волшебников и колдунов. Раз ни тех, ни других среди нас нет, то и книгам тут делать нечего! Конечно, разные торговые ленты нужно сохранять. Но не нужно переводить драгоценный пергамент на глупые россказни и сказки о том, чего никогда не было. Есть священные тексты церкви, а выдумки пусть остаются в головах! Уфф…
Он устало отодвинул опустевшую миску и перекрестил сердце, прошептав благословление Велесу.
— Ну-ка, давай растопим на ночь и спать, а то завтра проспим и ничего не успеем.
Гримли взял со стола посуду и вынес ее во двор к колодцу. Мыть не стал, глаза слипались… Лето стояло необычайно холодное. Хоть море было близким, а климат мягким, ночами вода в лужах еще покрывалась корочкой льда. Большой светлый диск был почти полон и ярким пятном разрывал облака. Красный серп был вдвое меньше и лишь недавно показался над лесом. Шел шестой путь Лун — самое начало лета.
Гримли вернулся в дом.
— Завтра, — поворачиваясь с боку на бок, бормотал Том, — я еще в полдень схожу в управу, выясню точно, с кем мы едем…
— Я сейчас видел: в доме Гурта еще гуляют. Свет горит, поют песни. Почему мы не пошли на праздник «просвещения» его сына, ведь Гурт всех приглашал? — отозвался со своей кровати Гримли.
— Я дал себе зарок не пить три недели, а если бы мы пошли, точно пришлось бы его нарушить. — Том отвернулся в угол, чтобы пасынок даже в темноте не мог случайно разглядеть его лицо в этот момент.
За деревней еще раз глухо прокричала сова. Красный серп сына солнца все выше поднимался над лесом.
Гримли проснулся от звуков конского ржания и хлопка по спине. Едва открыв глаза, он тут же снова закрыл их, прячась от беспощадного света. И тут же чуть не взвыл от холода — дядя плеснул на него колодезной водой.
— Одевайся, — крикнул Том и снова вышел из дома. Когда его шаги стихли, Гримли проснулся окончательно и быстро стал одеваться. Отломив кусок от стоявшего посреди стола большого круглого каравая, он наскоро запил еду молоком и выглянул в окно.
По улице двигались всадники со знаменем Эрафии, а в центре, у здания управы, стоял рыцарь в полном вооружении и что-то втолковывал перепуганному деревенскому старосте. Затем он позвал к себе двух алебардщиков, запрыгнул в седло, и вся процессия, гремя латами, под храп коней покинула Бренн.
Не успел Гримли покончить со своим нехитрым завтраком, как в дом вбежал дядя Том и затараторил ему прямо в ухо. Старик кашлял и кряхтел после каждого слова.
— Собирайся скорее, мы уезжаем не завтра, а этой ночью, нам нужно окончить еще с десяток вещей. Все не по Велесу, грифонья глотка! К Аскольду приезжал рыцарь из Мельдского гарнизона, — Том сам отхлебнул молока, — сказал, что ярмарка в Александрете начинается на день раньше и на открытие прибудут авлийские послы, мать их в душу. Не могу понять, то мы воюем с эльфами, то миримся без причины?! Сейчас поскакали в другие деревни. Мы должны все успеть до вечера. Я узнал, что мы едем с Гуртом — потом вернем ему пару циллингов за ту подводу, что он нам даст. Ладно, нет времени болтать! Я пошел в кузню, и ты дуй туда живо!
Хлопнула дверь, и ошарашенный новостью Гримли некоторое время сидел без движения. Затем встрепенулся и, быстро прибрав на столе, вышел из дома.
Через несколько часов Гримли и его отчим обедали прямо у кузницы. Они закончили шесть мечей и одно острие плуга.
— Его я продам в Мельде, — говорил Том, запивая свежий, только что купленный хлеб молоком. — Там будет большая крестьянская община. Без господ. Надо помочь им на первых порах. Да и расплатиться с Гуртом не помешает. Надо обязательно заехать к Егану. Он видел тебя совсем мальчишкой, а ты его, наверное, совсем не помнишь. Ну, Гримли, сходи-ка ты домой и принеси мои новые щипцы. Этими мы ничего не сделаем до ночи. Масла нет, туды ж его в хвост, — выругался Том и полез ковыряться в сваленном в углу кузницы хламе.
Гримли пошел домой. Мимо, смеясь, пробегали молодые девушки и босоногие ребятишки. Проезжали подводы, груженные капустой, пататами, корзинами с грибами и ягодами. В одной из подвод он заметил гору странных, невиданных прежде овощей. Но судя по тому, что она выехала из ворот одного из подворий семьи зажиточного Гурта, это были те самые овощи, что он два года назад привез в Бренн из Фолии и назвал солнцеплодами. С тех пор они понемногу росли в каждом втором доме. Однако дядя Том не мог переносить их вкус и отказывался понимать, как из них можно хоть что-то готовить.
Неожиданно Гримли остановил малознакомый бородач, на ходу догрызавший морковку. Оказалось, староста срочно хочет видеть Тома Фолкина. Вернувшись в кузню с новыми клещами, Гримли передал отчиму, что его ждут, и старый мастер, сняв фартук, побрел по направлению к усадьбе.
Воспользовавшись затянувшейся паузой, Гримли опять побежал к дому, залез на чердак и, раскопав свое сокровище, погрузился в чтение. Книга, лежавшая перед ним, могла показаться редкостью даже профессиональным знатокам из королевской библиотеки Эрафии. Написанная на дорогом плотном и тонком пергаменте, она лишилась обложки и была толщиной с руку.
Книга появилась у юного Фолкина недавно и была единственной, которую он когда-либо держал в руках. Читать его учил прошлый сельский староста. Но однажды приехавшие из Мельде солдаты забрали старика, и больше о нем ничего не слышали. Дядя Том не любил вспоминать эту историю. Но семена знаний упали в почву, уже подготовленную любопытством.
