— И вот вам моя визитка.
Он пожал ей руку. Она сцепила зубы, чтобы не выдать своего
волнения.
— Ступай, у нас тут есть еще о чем поговорить, —
распорядился Владимир Эдуардович.
Лиля поспешно вышла.
— Лиль, ну как он тебе? У нас тут все, кто его видел,
просто отпали. Красив как бог! — заметила Нелли.
— Чингисхан!
— Точно! Будешь с ним работать?
— Да!
— Дай тебе Бог!
— Ты о чем?
— Говорят, он богатый и холостой.
— Да пошли они все…
— Тоже верно, — вздохнула Нелли, измученная
мужем-бабником.
— Девушка с характером, — сказал Ринат, когда Лиля
ушла.
— Она молодчина, умненькая, четыре года назад пришла
робкая, ничего еще не умела, а теперь будь здоров! И главное, умеет с людьми
разговаривать.
— Замужем?
— Недавно развелась. А ты что, на нее глаз положил?
— Да Боже избави. Нельзя путать работу и удовольствия.
— Это правильно, — тяжело вздохнул Владимир
Эдуардович, однажды крупно пострадавший от служебного романа.
Лиля пребывала в состоянии полнейшей растерянности. Может,
это судьба, что он принес книгу именно в наше издательство и именно меня
прикрепили к нему? И хорошо, что он меня не узнал, боюсь, ему было бы неприятно
вспоминать, как он когда-то рыдал из-за женщины и, походя, без любви и даже
влечения лишил невинности дочку своей пассии… Только бы никто ему не
проболтался… Впрочем, Вова наверняка не знает маму, он телевизор не смотрит, в
театр не ходит… Анчутка вообще не в курсе, Нелли… Нет, Нелли никогда никому ни
о чем не скажет, разве что под пыткой. Вряд ли Ринат станет это делать, да и с
какой стати? А как интересно прочитать эту книгу и как… страшно… Вдруг книга
отвратительная? Вдруг там проглянет какая-нибудь гадость? Что ж, а может это и
к лучшему… Но до чего же он хорош! В сто раз лучше чем тогда. Ему за сорок, эти
смоляные волосы с легкой проседью, зеленые глаза, эта слегка хищная улыбка…
этот загар… Остап Бендер называл это колониальным загаром… Да, он похож на
жестокого колонизатора. Ему бы здорово подошел пробковый шлем…
— Анна Евгеньевна, здрасьте!
— Привет, Лилечка, тортика хочешь? Вкуснейший!
— Хочу, спасибо! А чайку нальете? Ох, и правда вкусный…
Анна Евгеньевна, я к вам за рукописью Ахметшина.
— Ты его будешь вести?
— Да.
— Роскошный мужчина. Но сфинксоватый.
— Как? — рассмеялась Лиля. — Сфинксоватый?
Классное словечко!
— Тебе как лучше, дискету дать или распечатку?
— Распечатка есть?
— Есть. Вот, в синей папке возьми.
— А вы уже прочли?
— Да.
— И как?
— Понимаешь, интересно, жуть, прямо современный Джек
Лондон. Подредактировать, конечно, нужно, но не катастрофа. Думаю, пойдет на
ура. Понимаешь, в этом есть что-то настоящее. Он не мудрствует лукаво, а просто
пишет о том, что с ним было, ну и присочиняет, конечно. Кстати, как начинает
присочинять, сразу хуже, но читатели вряд ли заметят. Короче, это, конечно,
автор одной книги. Он ни в коей мере не сочинитель. Кстати, постарайся ему это
объяснить, а то ты же знаешь наших. Заключат с ним договор на пять книг сразу!
А он либо опозорится со второй книгой, либо найдет негра. И ничего хорошего все
равно не выйдет.
— Ну, я не думаю, что он стремится в писатели. Он эту
книжку в тюрьме написал, от нечего делать.
— Да ты что!
Лиля доложила Марине о разговоре с новым автором.
— Что ж, молодец, сразу начала креативить! Знаешь, у
тебя что-то здорово бледный вид. Вот что, езжай-ка домой, читай новоявленного
Лондона, а завтра встреться с ним и подготовь план. Начальство берет за горло.
— Как обычно. Вчера главным был Костяникин, а сегодня уже
Ахметшин. Так и свихнуться недолго. Ну, я тогда пойду?
— Иди!
Лиле нетерпелось начать читать. Вот интересно, он написал
что-то о маме?
Она рассчитывала почитать в метро, но в вагоне было слишком
много народу, всю дорогу пришлось стоять. Она купила у метро килограмм розовой
черешни, два баклажана, потом зашла в магазин и купила полкило любимого
адыгейского сыра. Баклажаны она нарезала и разложила на решетке аэрогриля,
предварительно смазав их подсолнечным маслом. И даже облизнулась, так ей вдруг
захотелось есть. Баклажаны пекутся двадцать минут, может, начать читать? Нет,
лучше сначала поесть, а потом уже браться за чтение. А позвоню-ка я Милке, пока
пекутся баклажаны.
— Мил, это я.
— Ты на работе?
— Я тебе сейчас такое расскажу…
— Артем прозвонился?
Тут Лиля вдруг отдала себе отчет в том, что увидев Рината,
ни разу даже не вспомнила об Артеме. И вся любовь?
— Да нет, он не звонит, ну и Бог с ним.
— А что случилось?
— Мне сегодня дали нового автора.
— Кого? Я знаю?
— Как автора точно не знаешь.
— А как кого знаю?
— Ну, ты о нем много слышала…
— Слышала вообще или слышала от тебя?
— От меня и вообще…
— Лилька, ты зачем меня интригуешь?
— Интересно, угадаешь ты или нет.
— Ладно, попробую, — включилась в игру
Мила. — Он известный автор?
— Нет. Это его первая книга.
— Да, главный вопрос, это мужчина или женщина?
— Мужчина.
— Молодой?
— Зрелый.
— Зрелый понятие растяжимое. От двадцати пяти до
пятидесяти… Ты с ним раньше была знакома?
— Была.
— Он красивый?
— Очень.
— Лилька, неужто Ахметшин?
— Фу, как ты быстро угадала!
— Лилька, это правда?
— Чистейшая!
— И как вы встретились?
— В кабинете у Вовы. Но он меня не узнал!
— Ни фига себе… Ты уверена?
— На сто процентов.
— Ты расстроилась?
— Наоборот, обрадовалась.
— Понимаю, так интереснее. Но с чего он решил податься
в писатели? Ты ж говорила, что он живет в Южной Африке.
