— Какие трудности? Какие обстоятельства?
— Связанные с женитьбой?
— Нет.
— А он легко согласился на твои условия?
— Не очень…
— И не намекал на детей?
— Нет. Сказал, что хочет иметь троих, не меньше…
— И тут трое… Зачем ему еще столько же? Отец-герой? Или
просто такая страсть к размножению? Восточный менталитет?
— Мил, не мучай меня!
— Да, а тачка твоя лилейная где?
— У него.
— Вот это мне уже не нравится.
— Почему?
— А потому что странно… Как говорится, подарил, так
подарил. Он тебе документы на машину отдал?
— Нет. Сказал, что она пока будет стоять у него, чтобы
я сдуру одна не села за руль.
— А ты, конечно, документы не спросила?
— Даже в голову не пришло. Ты думаешь, он соврал, что
дарит мне эту тачку? Зачем? Я ж не просила… Да еще лилиями расписал… Ерунда.
Просто нам обоим тогда было не до каких-то дурацких документов., – и Лиля
горько разрыдалась.
— Кошмар какой-то… — проговорила Мила, целуя
подругу. — Опять татаро-монгольское иго… Сколько можно?
— Милка, ну почему, почему так все глупо, так пошло и
гнусно? Денис, Артем, теперь и Ринат… Мне казалось, он настоящий…
— Где они, настоящие? Только в кино и в книгах остались.
Мы им слишком легко достаемся, вот нас и перестали ценить… Ну их всех к черту…
Лиль, а ты не обидишься, если я все-таки завтра приму Леонтовича?
— Да принимай ты хоть самого черта! Но скажи, что мне
делать? Просто уволиться? Но я так подведу Маринку и всех девчонок! А тут еще
Владка ушла, совсем зарез…
— Ну передай Ахметшина кому-то, расскажи все Марине.
Она золотой человек, поможет, придумает что-нибудь, отмажет тебя…
— Не хочу я ее грузить. Ей и так хватает…
— Тогда просто бери себя в руки, иди завтра на работу и
выжидай.
— Чего?
— Ну он же должен объявиться. Кстати, он после
вчерашнего не звонил?
— Нет.
— Тоже странно. Ты не находишь?
— Мил, мы тут просто переливаем из пустого в порожнее.
— Конечно. Это у нас своего рода медитация.
— Да какая к черту медитация!
— Хорошо, пусть сублимация!
— Да ну тебя! Знаешь, я сейчас ему позвоню. Скажу, что
надо поговорить.
— Вот это здраво! Я с самого начала тебе такой вариант
предлагала. Но сейчас ты сама до него дозрела. Ты ж не собираешься писать
сценарий сериала на сто сорок серий, правда?
Лиля схватила мобильник и набрала номер Рината. «Абонент
временно недоступен». Она набрала домашний. Никто не ответил.
— Мил, и что это значит?
— Ну мало ли… Дома его нет, а он где-то вне зоны
действия сети. Ничего, дозвонишься.
— А вдруг с ним что-то случилось?
— Ага! Именно сейчас! У тебя есть еще какие-то его
координаты?
— Электронная почта.
— Отлично! Самый лучший вариант! Напиши ему, что тебе
необходимо с ним увидеться. Наверняка, он получает почту через мобильник или
карманный комп. Только напиши без всяких прибамбасов.
— Что ты хочешь сказать?
— Напиши просто: Ринат, мне срочно нужно с тобой
поговорить. Без всяких эмоций.
— Какие эмоции по мылу?
— Не скажи! Бывает.
Лиля включила компьютер, открыла почту.
— Ой, Милка, а вдруг он как раз сейчас убивает эту
бабу?
— Какую бабу? — совершенно ошалела от Лилиного
предположения Мила.
— Ту, которая ко мне приходила? Его свояченица. Она
сказала: он меня убьет, если узнает. Вдруг узнал?
— Лиль, ты в своем уме? И вообще, если ты можешь такое
хотя бы предположить, значит, надо с ним сразу завязывать! Дура! Идиотка! Ах, я
его люблю! Когда любишь, нельзя поверить в то, что он злодей и убийца.
Биологически нельзя!
— Что?
— Любовь и такие подозрения несовместны как гений и
злодейство! По определению! И какой у нас вывод? Это не любовь! А следовательно
не стоит и париться!
— Да, Милка! Круто завернула! Сразу чувствуется
адвокат. Зря ты в журналистки подалась, — рассердилась Лиля.
— Вот! Ты злишься, уже хорошо! Пиши! Пиши!
— Не буду. Я вообще больше ничего не буду…
— То есть?
— Пойду завтра прямо к Вове и скажу: «Владимир
Эдуардович, пожалуйста, передайте Ахметшина кому-нибудь другому, потому что…
потому что… я его люблю…» Он поймет… должен понять… любовь мешает работе.
— Ну ты и дура! Тебе охота, чтобы все издательство
знало? Лиля, поверь мне, надо сначала все выяснить, а потом принимать решения.
И тут раздался телефонный звонок. Лиля схватила телефон.
Марина.
— Лиль, прости, что я так поздно… Ты знаешь, у нас
такое было… Беляев подрался с Ахметшиным.
— Как? — опешила Лиля. — Почему?
— Да никто толком не знает! Мы сидели у Вовы,
совещались, вдруг прибегает Нелли и вопит, помогите, дерутся! Выскакиваем в
коридор, а там они друг дружку мутузят, причем серьезно так, по-взрослому.
Попытались разнять, охрану вызвали, но тут Ахметшин его подмял и вырубил.
— Убил? — побледнела Лиля.
— Да нет! Просто отключил ненадолго, — в голосе
Марины слышалось ликование. Она терпеть не могла Беляева.
— Марин, а дальше?
— А дальше, стали своими силами приводить Беляева в
чувство. Только нам милиции или «скорой» тут и не хватало. Но должна тебе
сказать, это было красиво. Беляев-то лосяра натуральный и тоже вроде драться
умеет, но Ахметшин был просто неподражаем. Брюс Ли!
— И что теперь?
— Вова увел Ахметшина, а Беляев как очухался, стал
орать, что уроет его, что засудит, что ему не жить, и все такое. Хотел мчаться
в травмопункт снимать побои, но тут вернулся Вова и уж не знаю как, но сумел
его урезонить. Конечно, я не поручусь, что он не подошлет кого-то к Ахметшину,
он злая и мстительная скотина… Конечно, завтра уже все издательство будет
гудеть, в Интернет это попадет, словом, вони будет много.
— Но милицию не вызывали?
— Нет, слава Богу, обошлось. Ни милицию, ни «скорую».
— А из-за чего дрались-то?
— Неизвестно. Но думаю виноват Беляев. Наверняка схамил
Ахметшину. Он в своем величии, видно, не ожидал, что схлопочет…
