— Лилёнок! Ты должна перебраться в Питер! Думаю, твою
квартиру продать можно очень хорошо и купить что-то здесь, мы с Миронычем
поможем. Он найдет тебе работу!
— Мама! — поморщилась Лиля. — Я не хочу!
— Ладно, там будет видно!
Полина Сергеевна не зря старалась — к вечеру Лиля себя не
узнала. Пушистая светлая головка, новый макияж придали лицу некую загадочность.
Мама еще требовала, чтобы ей закачали в губы какую-то гадость, но тут Лиля
встала на смерть.
— Ни за что! Не могу видеть этих губастых баб! Они все
на одно лицо. Не желаю!
— Тогда нужна более яркая помада!
— Хорошо, — согласилась Лиля. В конце концов
помаду несложно поменять, но как ни странно она вдруг себе понравилась. И
попросила научить ее красить глаза так, как это сделал стилист.
— Фу, Лилька, я устала бороться с тобой! Легче сняться
в двух сериалах и сыграть спектакль! Ты упрямая. И в кого ты такая?
— Самой хотелось бы наконец узнать, в кого!
— Брось! Я уж говорила, что не знаю! Не надо мне
напоминать о грехах моей юности!
— А то сейчас ты не грешишь?
— Бывает, но редко. Времени совсем нет! Знаешь, как ни
странно, ты стала похожа на Одри Хепберн, отдаленно, но все же… Ты очень
интересной можешь быть, Лилёнок! Значит, Сережа тебя не взволновал?
— Ни капельки!
— Ладно, будем искать!
И Полина Сергеевна взялась за дело. За неделю Лиле было
представлено еще трое кандидатов, но ей никто не понравился. Она всех
сравнивала с Артемом, и сравнений никто не выдержал. Выходит, я все-таки
влюбилась в него, пришла к выводу Лиля. А вскоре ей захотелось домой. В доме
матери было слишком многолюдно. Мама постоянно кому-то поручала развлекать
Лилю, а ей хотелось побыть одной. Она уже считала дни до отъезда.
Как-то утром, мама уже умчалась на съемки, Лиля пила кофе в
гостиной и смотрела телевизор.
— Лиль, тебя к телефону, — сообщила Софья Яновна.
— Кто?
— Почем я знаю?
— Алло!
— Лилия Андреевна?
Неужели? Сердце ушло в пятки.
— Да. Кто это? — она с трудом взяла себя в руки.
— Это Артем. Помните, вы спасли меня…
— Артем? Да, конечно, помню. Но как вы меня нашли?
— Я же знаком с вашей мамой, забыли? Знаю ее телефон. Я
приехал в Питер по делам и вот решил позвонить, вдруг вы еще здесь. И мне
повезло! Лиля, давайте встретимся сегодня.
— Давайте! — сердце буквально выпрыгивало из груди
от радости.
— Когда и где?
— Ну, я не знаю…
— Хорошо… Через час на Аничковом мосту, годится?
— Годится!
— Все, до встречи, Лилечка!
Она вскочила и кинулась в свою комнату. Открыла шкаф, где
висело несколько новых, недепрессивных нарядов. Погода стояла чудесная,
солнечная. Значит, наденем узенькие белые брючки, белую тонкую блузочку, а
сверху бирюзовую летящую тунику, туфли на высоченных каблуках! Блеск! Она
накрасила глаза, губы.
— Софья Яновна, я ухожу!
— Ух как начепурилась! Хороша, ничего не скажешь!
Кавалер, что ль позвонил? Московский?
— Да!
— Где свиданка-то?
— На Аничковом мосту.
— Так времени еще вагон. Куда нестись-то? Успеешь! А
мать твоя права была, когда взялась за тебя. Ты красоточкой стала. А щечки-то
небось и без краски горят! Что за парень-то? Дельный хоть? Не артист?
— Нет, не артист!
— И слава Богу. Насмотрелась я на артистов-то! Давно
его знаешь?
— Да нет, совсем, можно сказать, не знаю, —
радостно засмеялась Лиля.
— Красивый, да?
— Как бабушка говорила, видный!
— Холостой?
— Не знаю.
— Ох смотри, девка, с женатыми не вяжись, маета одна.
— Ах Боже мой, я вообще не хочу ни с кем вязаться. Я
просто хочу погулять по Питеру с приятным человеком…
— Много ль ты на таких каблучищах-то нагуляешься?
Скорее нагуляешь…
— Софья Яновна! — засмеялась Лиля.
— Ну и смех у тебя… Даже какой-то…
— Какой?
— Как у матери твоей, когда у ней течка бывает. Стыдоба
одна! Ну иди уж, иди! Думала я, ты не в мать, а сейчас гляжу — той же породы,
просто муж твой, видать, тебя приморозил. Иди, срамота! — Глаза ее при
этом смотрели добродушно.
Лиля выбежала из дома. Ах, как хорошо! Солнце в Питере это
так прекрасно! Она быстро пошла вдоль Мойки, вспоминая строчки Александра
Кушнера: «Пойдем же вдоль Мойки, вдоль Мойки…» Больше она ничего не помнила. На
Невском она глянула в витрину парфюмерного магазина и не узнала себя! Ой, а
вдруг я не понравлюсь ему в этом новом облике? А вдруг он мне, такой, не
понравится? Нет, он мне уже понравился! Вон, Софья говорит, что я маминой
породы, а мама неотразимая женщина. Причем эта ее неотразимость пришла к ней не
сразу… А вон уже и Аничков мост. Кажется, я явилась первой? Ну и что? Плевать
на все условности! Я-то пешком, а он мог в пробку попасть! И если он опять
скажет мне: «Лиля, я хочу тебя!» Я отвечу: «Я тоже, Артем!» И если даже не
посмеет, я первая ему скажу… Нет, так не будет. Конечно, он хочет, иначе зачем
разыскал меня?
И тут она увидела его! Он стоял, то и дело поглядывая на
часы. Он не узнавал ее. Он ждал другую Лилю, ту, прежнюю, которая сказала ему
«цыц»!
— Артем! Вы меня не узнали?
— Лиля! Боже мой, что за волшебное преображение? Вы…
Вы… Это не вы!
— Вы разочарованы? — дрогнувшим голосом спросила
она.
— Ну что вы… Лиля… Я просто сражен! Однако, мне надо
привыкнуть к вам в этом новом облике… Скажите, а ваш муж…
— У меня нет мужа!
— Ваш бывший муж вас еще такой не видел?
— Нет! Артем, скажите, те придурки…
— Бросьте, они обо мне уж и думать забыли!
— А как ваша рана?
— Царапина! Зажила, на мне заживает как на собаке.
— Артем, мы так и будем стоять на мосту?
— Ох, простите, Лиля, у меня от вашего преображения
мозги как-то расплавились. Есть идея…
— Слушаю вас!
— Погода уж больно хороша, может, покатаемся по Неве на
пароходике, а потом где-нибудь пообедаем?
— С удовольствием!
— Лиля, а каблуки?
— Что каблуки?
