– Вот так, – сказал Брут, захлопывая книгу и кладя обратно в
ящик. – Дело сделано.
Я засмеялся, но Дин, который всегда оставался серьезным,
даже если понял шутку, нахмурился и начал усердно протирать стекла очков.
– У тебя будут неприятности, если кто-нибудь увидит. –
Потом, поколебавшись, добавил: – Кто-нибудь не тот. Он опять помолчал,
засомневался, близоруко посмотрел вокруг, словно ожидая увидеть, что у стен
выросли уши, и закончил: – Кто-нибудь типа этого задницеголового Перси Уэтмора.
– Еще чего, – сказал Брут. – Перси Уэтмор сядет за этот стол
только в день моего ухода на пенсию.
– Ты уйдешь раньше. Тебя выгонят за шуточки в книге
посетителей, если Перси шепнет нужное слово в нужное ухо. А он сможет. И ты это
знаешь.
Брут сердито взглянул на него, но ничего не сказал. Я
подумал, что попозже он сотрет то, что написал. А если не сотрет, то это сделаю
я.
На следующий вечер, когда мы уже отвели в блок "В"
сначала Биттербака, а потом Президента (они там принимали душ после того, как
местных заключенных закрывали на ночь), Брут спросил меня, не поискать ли нам
Вилли-Парохода в смирительной комнате.
– Да, думаю, надо, – кивнул я. Мы хорошо посме-ялись над ним
тогда, но я знаю, что, если мы с Брутом найдем мышонка в смирительной комнате,
особенно если он начал выгрызать себе что-то вроде гнезда в одной из мягких
стен, мы его убьем. Лучше убить разведчика, не-важно, каким бы забавным он ни
был, чем потом жить с переселенцами. И нет нужды говорить о том, что никто из
нас не стыдился убивать мышей. В конце концов, именно за убийство крыс нам и
платят зарплату.
Но мы не нашли Вилли-Парохода, позже ставшего известным как
Мистер Джинглз, в ту ночь ни в мягких стенках, ни за собранным хламом,
выброшенным в коридор. А хлама было много, гораздо больше, чем я ожидал, потому
что мы давненько не пользовались смирительной комнатой. Скоро мы опять начнем
се часто открывать с появлением Вильяма Уортона, но, конечно, мы тогда этого
еще не знали. К счастью.
– Куда он делся? – наконец спросил Брут, вытирая пот с шеи
большим голубым платком. – Ни дырки, ни трещины... ничего, но... – Он указал на
сток в полу. Ниже решетки, сквозь которую проходил мышонок, была тонкая
стальная сетка, через которую и муха бы не пролетела. – Как он попадает внутрь?
Как выходит?
– Не знаю, – пожал я плечами.
– Но ведь он пролез сюда, так? Я хочу сказать, что мы трое
его видели.
– Да, прямо под дверью. Ему пришлось протиски-ваться, но он
пролез.
– Боже, – произнес Брут, и слово это прозвучало странно в
устах такого громадного человека, – как хорошо, что заключенные не могут
становиться такими маленькими, правда?
– Да уж, верно, – сказал я, пробегая глазами по ткани на
стенках в последний раз в поисках дырочки, трещины, чего угодно. Ничего. –
Ладно, пошли.
Вилли-Пароход появился снова через три дня, когда дежурил
Харри Тервиллиджер. Перси тоже дежурил, и прогнал мышь назад той самой шваброй,
которой чуть не воспользовался Дин.
Грызун легко удрал от Перси и победно залез в щель под
дверью смирительной комнаты. С громким воплем Перси открыл дверь и вывалил
снова весь хлам. Харри рассказывал, что это было одновременно и смешно, и
страшно. Перси орал, что поймает эту проклятую мышь и оторвет ей голову, но,
естественно, не поймал. Потный и взлохмаченный, с выбившейся сзади рубашкой, он
вернулся к столу дежурного через полчаса, отбрасывая волосы со лба и говоря
Харри (который молча читал во время всего этого гвалта), что прикрепит полоску
звукоизоляции под дверь, – это решит проблему грызу-нов, заявил он.
– Это ты здорово придумал, Перси, – сказал Харри,
переворачивая страницу вестерна. Он подумал, что Перси забудет о том, что хотел
закрыть щель под дверью, и был прав.
Глава 8
Гораздо позже, зимой, уже по прошествии всех этих событий,
однажды ночью пришел Брут, мы были вдвоем тогда в блоке "Г": камеры
временно пустовали, и все охранники на время распущены. Перси перешел в Бриар
Ридж.
– Пойди-ка сюда, – сказал Брут смешным сдавлен-ным голосом,
и я удивленно взглянул на него. Я только что пришел с улицы, где шел дождь со
снегом, и стряхивал снег с кителя, прежде чем повесить его.
– Что-то случилось? – спросил я.
– Нет, но я узнал, где обитал Мистер Джинглз. Когда он
впервые появился, то есть еще до того, как Делакруа взял его к себе. Хочешь
взглянуть?
Конечно же, я хотел. Я пошел за ним по Зеленой Миле в
смирительную комнату. Все, что мы хранили там, было вывалено в коридор. Брут,
похоже, восполь-зовался временным затишьем, чтобы навести порядок. Дверь была
открыта, я увидел внутри камеры наше ведро со шваброй. На полу того же самого
оттенка, что и Зеленая Миля, высыхали лужицы воды. Посреди комнаты стояла лестница,
та, что обычно хранилась в кладовке, где приговоренные делали последнюю
остановку на своем пути. На самом верху лестницы была выступающая полочка для
того, чтобы рабочий мог положить свои инструменты, а маляр поставить ведерко с
краской. На полочке лежал фонарик. Брут протянул его мне.
– Поднимайся сюда. Ты ниже меня, поэтому придется подняться
почти на самый верх, но я подержу тебя за ноги.
– Я щекотки боюсь, – заметил я, поднимаясь. – Осо-бенно под
коленками.
– Я буду иметь это в виду.
– Ладно, – сказал я, – но сломанное бедро, по-моему, слишком
высокая плата за то, чтобы найти гнездо одной-единственной мышки.
– Чего?
– Не обращай внимания. – Моя голова уже была на уровне
забранной в сетку лампы посередине потолка, и я ощущал, как лестница слегка
качается под моей тяжестью. Снаружи доносился вой зимнего ветра. – Держи
крепче.
– Я держу, не беспокойся. – Он крепко схватил меня за
лодыжки, и я поднялся еще на одну ступеньку. Теперь моя голова почти касалась
потолка, я увидел паутину, сотканную несколькими трудолюбивыми паука-ми в
углах, где сходились балки крыши. Я посветил вокруг фонариком, но не увидел
ничего такого, ради чего стоило рисковать и забираться так высоко.
– Нет, не туда, – сказал Брут, – ты слишком далеко смотришь,
Пол. Посмотри налево, туда, где сходятся две балки. Видишь? Одна слегка
светлее.
– Вижу.
– Посвети на нее фонариком.
Я посветил и почти сразу увидел то, что он мне хотел
показать. Две балки были скреплены шестью шпунтами, один из них выпал, оставив
черное круглое отверстие размером с пятак. Я посмотрел на него, потом с
сомнением взглянул сверху через плечо на Брута.
