– Я не знаю, Пол, сколько смогу выдержать, – тихо сказал он.
– По утрам к нам приходит девушка помочь мне с ней, но врачи говорят, что у нее
может отказать кишечник, и тогда... тогда... – Он замолчал, сдерживая в горле
рыдания, не желая плакать при мне опять.
– Постарайся сделать все, что в твоих силах. Я протянул руку
через стол и быстро пожал его бессильную, в веснушках руку. – Делай это изо дня
в день, а остальное предоставь Господу. Больше ты, пожалуй, ничего не можешь,
так?
– Пожалуй, да. Но это так тяжело, Пол. Я молю Бога, чтобы ты
никогда не узнал, как это тяжело. Сделав над собой усилие, он взял себя в руки.
– А теперь расскажи, что нового. Как вы там справляетесь с
Вильямом Уортоном? И как уживаетесь с Перси Уэтмором?
Мы немного поговорили о работе, и на этом визит закончился.
Позже всю дорогу домой, когда моя жена почти все время сидела рядом молча,
задумчивая и с мокрыми глазами, в голове у меня прыгали слова Коффи (почти как
Мистер Джинглз в камере у Делакруа): «Я ведь помог, правда?».
– Это ужасно, – в какой-то момент печально произ-несла моя
жена, – И никто ничем не может ей помочь.
Я кивнул в знак согласия и подумал: «Я ведь помог, правда?».
Но мысль казалась безумной, и я постарался отогнать ее.
Когда мы въезжали в свой двор, она заговорила во второй раз,
но не о старом друге Мелинде, а о моей «мочевой» инфекции. Спросила, совсем ли
она прошла. Я ответил, что совсем.
– Ну и отлично, – сказала она и поцеловала в заветное место
над бровью. – Может, нам стоит кое-чем заняться, если, конечно, у тебя есть
время и желание.
Поскольку последнего было много, да и первого хватало, я
взял ее за руку и отвел в спальню, раздел ее, а она гладила ту мою часть,
которая разбухла и пульсировала, но уже не болела. И когда я двигался в ее
сладких глубинах медленно, как она любила – как мы оба любили, – я опять
вспомнил слова Джона Коффи, что он помог, он ведь помог, правда? Как мелодия
песенки, не выходящая из ума, пока не вспомнится целиком.
А еще позднее, по дороге в тюрьму, я стал думать о том, что
уже очень скоро нам придется начать репетицию казни Делакруа. Это привело к
мысли, что на сей раз Перси будет распорядителем, и я ощутил холодок страха. Я
уговаривал себя, что нужно просто через это пройти, всего одна казнь – и мы
скорее всего освободимся от Перси... но холодок остался, словно инфекция, от
которой я так страдал, не прошла вовсе, а просто переместилась в другое место –
из паха в затылок.
Глава 7
– Собирайся, пошли, – сказал Брут Дэлу на следующий вечер. –
Мы немного погуляем. Ты, я и Мистер Джинглз. Делакруа посмотрел на него недовер-чиво,
а потом полез в коробку за мышонком. Он посадил его на ладошку и смотрел на
Брута прищуренными глазами.
– О чем ты говоришь? – спросил он.
– Сегодня для тебя и Мистера Джинглза большой вечер, –
сказал Дин, подходя вместе с Харри к Бруту. Синяк вокруг шеи Дина стал
неприятно желтым, но он уже мог опять говорить нормально, а не как пес, дающий
на кота. – Как ты думаешь, Брут, нужны ему наручники?
Брут слегка задумался.
– Не-а, – произнес он наконец. – Он будет хороша себя вести,
правда, Дэл? И ты, и твоя мышка. В конце концов, ты сегодня даешь представление
для довольно высокой публики.
Мы с Перси стояли около стола дежурного, наблюдая: Перси
сложил руки на груди, и на его губах играла презрительная улыбка. Через секунду
он вынул свою роговую расческу и стал причесываться. Джон Коффи тоже смотрел,
стоя в молчании у решетки своей камеры. Уортон лежал на койке, глядя в потолок
и не обращая внимания на происходящее. Он все еще «вел себя хорошо», хотя это
«хорошо» врачи в Бриар Ридже назвали бы ступором. И еще один человек
присутствовал. Его не было видно из-за двери моего кабинета, но его тонкая тень
падала из двери на Зеленую Милю.
– Что происходит, вы что, с ума сошли? – недовольно спросил
Дал, поджимая ноги на койке, когда Брут отпер оба замка его камеры и открыл
дверь. Его взгляд перебегал с одного охранника на другого.
– Ну ладно, слушай, – сказал Брут. – Мистер Мурс ушел в отпуск,
у него жена умирает, может, ты слышал. Поэтому его заменит мистер Андерсон.
Мистер Кэртис Андерсон.
– Да? А я тут при чем?
– При чем? – вступил в разговор Харри. – Босс Андерсон
слышал о твоей мыши, Дэл, и хочет увидеть ее трюки. Он и еще шестеро других
сейчас ждут твоего представления в административном корпусе. И не только
обычные охранники, говорят, среди них есть и большие шишки. Один из них – даже
политик из столицы штата.
Делакруа заметно приосанился, и я не заметил ни тени
сомнения в его лице. Конечно, они хотят увидеть Мистера Джинглза, а кто ж не
хочет?
Он засуетился, залез сначала под койку, а потом под подушку.
Достал одну из больших розовых мятных конфет и разноцветную катушку.
Вопросительно взглянул на Брута, тот кивнул.
– Да, наверное, они хотели посмотреть именно трюк с
катушкой, но то, как он ест леденцы, тоже ужасно занятно. И не забудь коробку.
Ты ведь понесешь его в ней, так?
Делакруа взял коробку, положил в нее принадлеж-ности Мистера
Джинглза, а самого посадил на плечо. Когда он гордо выходил из камеры, то
посмотрел на Дина и Харри:
– А вы, ребята, идете?
– Нет, – ответил Дин. – У нас дела. Но ты им покажи, Дэл,
покажи им, что бывает, когда парень из Луизианы кладет молоток и начинает
работать по-на-стоящему.
– Ладно. – Улыбка озарила его лицо таким внезап-ным и полным
счастьем, что на секунду мне стало его жаль, несмотря на совершенное им ужасное
преступление. В каком мире мы живем, в каком мире!
Делакруа обернулся к Джону Коффи, с которым у них возникло
что-то вроде дружбы, как часто бывало среди сотни других приговоренных к
смерти.
– Давай, покажи им, Дэл, – сказал Коффи серьез-но. – Покажи
им все его штучки.
Делакруа кивнул и поднес руку к плечу. Мистер Джинглз сошел
на нее, словно на платформу, и Делакруа протянул руку к камере Коффи, Коффи
просунул сквозь решетку огромный палец, и, будь я проклят, если мышонок не
вытянул шею и не лизнул его кончик, как собака.
– Пошли Дэл, хватит копаться, – поторопил Брут. – Эти ребята
отложили дома обед, чтобы посмотреть, как твоя мышь выкидывает коленца. – Это,
конечно, была неправда, Андерсон пробудет в тюрьме до восьми вечера, а
охранники, которых он привел посмотреть «шоу» Делакруа, и того больше – до
одиннадцати или двенадцати, смотря когда кончаются их смены. «Политик из
столицы штата» скорее всего окажется обычным швейцаром в позаимствованном
галстуке. Но Делакруа не должен об этом знать.
