– А почему он не остался там, где обнаружил их? – не понимал
Брут. – Почему понес их на юг вдоль берега? Как ты считаешь?
– Думаю, он сначала там и оставался. На суде повторяли, что
пятно примятой травы было большое, вся трава полегла. А Джон Коффи не
маленький.
– Джон Коффи – верзила будь здоров, мать его, – сказал
Харри, понизив голос до шепота, чтобы моя жена не услышала, как он ругается.
– Вероятно, он забеспокоился, когда увидел, что его действия
не помогают. А может, решил, что убийца все еще в лесу и наблюдает за ним.
Коффи очень большой, но не слишком смелый. Помнишь, Харри, как он спрашивал,
оставляем ли мы на ночь свет в блоке?
– Да. Я, помню, подумал тогда, что это смешно – при таких
габаритах. – Вид у Харри был потрясенный и растерянный.
– Но если не он убивал этих девочек, то кто же? – спросил
Дин.
Я покачал головой.
– Кто-то другой. Скорее всего, кто-то белый. Обвинитель
много говорил, что нужна недюжинная сила, чтобы убить такую большую собаку,
какая была у Деттериков, но...
– Ерунда, – перебил Брут. – Сильная двенадцати-летняя
девчонка способна свернуть шею большой собаке, если застанет ее врасплох и
будет точно знать, где схватить. Если это сделал не Коффи, то, будь я проклят,
почти каждый... любой мужчина мог это сделать. Наверняка мы никогда не узнаем.
Я уточнил:
– Если только он опять не совершит подобное.
– Мы все равно не узнаем, если он сотворит это в Техасе или
в Калифорнии, – сказал Харри.
Брут наклонился вперед, потер кулаками глаза, как уставший
ребенок, потом снова уронил руки на колени.
– Это просто кошмар, – вздохнул он. – У нас сидит человек,
возможно, невиновный – скорее всего неви-новный, – которому предстоит пройти по
Зеленой Миле, это так же неотвратимо, как после лета наступает осень. Что мы
должны делать? Если расскажем эту чепуху о его исцеляющих пальцах, все просто
рассмеются, а он все равно закончит жизнь на «жаровне».
– Об этом подумаем позже, – проговорил я, ибо понятия не
имел, как ему ответить. – Сейчас вопрос в том, делаем мы это для Мелинды или
нет. Я бы предложил подумать несколько дней, но, по-моему, каждый день ожидания
увеличивает риск того, что он не сможет помочь ей.
– Помните, как он протягивал руки за мышью? – спросил Брут.
– «Дайте мне его, пока еще есть время». Он так говорил. «Пока еще есть время».
– Я помню.
Брут подумал, потом кивнул.
– Я согласен. Мне тоже плохо из-за Дэла, но больше хочется
узнать, что произойдет, когда он коснется Мелинды. Может, и ничего, а может...
– А я сильно сомневаюсь, что нам удастся даже вывести этого
верзилу из блока, – сказал Харри, а потом вздохнул и кивнул. – А впрочем, ну и
что? Считайте, что я с вами.
– Я тоже, – поддержал Дин. – А кто останется в блоке. Пол?
Будем тянуть жребий?
– Нет, сэр, – произнес я. – Никакого жребия. Останешься ты.
– Вот так? И ты это мне говоришь? – сердито и обиженно
воскликнул Дин. Он стащил очки и стал тереть их о рубашку. – Что за идиотская
затея?
– А вот такая затея. Твои дети еще в школу ходят, – сказал
Брут. – Мы с Харри холостяки. Пол женат, но его дети уже взрослые и живут
самостоятельно. А мы затеваем сумасшедший трюк, я думаю, что мы все почти
уверены, что нас поймают. – Он спокойно глядел на меня. – Ты только, Пол, не
сказал вот о чем: если даже нам и удастся вытащить его из-за решетки, но потом
исцеляющие пальцы Коффи не сработают, Хэл Мурс первый посадит нас всех. – Он
дал мне время ответить на это, вероятно, даже опровергнуть, но я не мог и
поэтому промолчал. Брут повернулся к Дину и продолжал: – Не пойми меня
превратно, ты тоже можешь потерять работу, но по крайней мере у тебя останется
шанс уйти чистеньким, если поднимется шум. Перси подумает, что это шутка. Если ты
будешь за столом дежурного, то сможешь сказать, что тоже так подумал, а мы
ничего другого и не говорили.
– Мне все равно это не нравится, – не сдавался Дин, но было
ясно, что с этим придется все-таки смириться. Мысль о детях убедила его. – И
все нужно сделать прямо сегодня ночью? Вы уверены?
– Если что-то предпринимать, то сегодня, – сказал Харри. –
Начать думать об этом, нервов не хватит.
– Давайте я возьму на себя лазарет, – предложил Дин – По
крайней мере тут я могу помочь?
– Ты можешь делать все, при условии, что не попадешься, –
согласился Брут.
Вид у Дина был обиженный, и я похлопал его по плечу.
– Как только заступишь, лови момент... хорошо?
– Будь спокоен.
Моя жена просунула голову в дверь, словно я подал ей сигнал.
– Кому еще чая со льдом? – весело спросила она. – А тебе,
Брутус?
– Нет, спасибо, – ответил он, – чего бы я сейчас хотел, так
это глоток виски, но при нынешних обстоятельствах, пожалуй, не время.
Дженис взглянула на меня: губы улыбаются, а глаза в тревоге:
– Во что это ты впутываешь ребят, Пол? Но прежде чем я начал
придумывать ответ, она подняла руку и сказала:
– Не обращай внимания, мне не нужно этого знать.
Глава 3
Позже, когда все давно ушли и когда я уже одевался на
работу, она тронула меня за плечо, повернула к себе лицом и пристально
посмотрела в глаза.
– Мелинда? – спросила она. Я кивнул.
– Ты что-то можешь для нее сделать, Пол? Действительно
что-то сделать или это все несбыточные мечты, вызванные тем, что ты видел вчера
ночью?
Я вспомнил глаза Коффи, руки Коффи и то состояние гипноза, в
котором вошел к нему, когда он позвал. Я вспомнил, как он протягивал руки к
тельцу раздавлен-ного, умирающего Мистера Джинглза. «Пока еще есть время», –
сказал он. И те черные мушки, ставшие белыми и пропавшие.
– Я думаю, что это, наверное, единственный ее шанс, –
вымолвил я наконец.
– Тогда используй его, – сказала она, застегивая мою новую
осеннюю куртку. Она висела в шкафу с моего дня рождения в начале сентября, но
надевал я ее всего два или три раза. – Попробуй.
И она почти вытолкала меня за дверь.
Глава 4
В ту ночь – по многим причинам самую странную ночь в моей
жизни – я заступил на дежурство в двадцать минут седьмого. Мне казалось, что я
все еще ощущаю в воздухе слабый запах горелой плоти. Должно быть, мне
померещилось: двери на улицу, в блоке и в помещении склада были открыты весь
день, в течение двух предыдущих смен все вымыли и выскребли, но мой нос этому
не верил, и я не смог бы съесть ничего, даже если бы безумно боялся
предстоящего вечера.
