Брут появился в блоке без пятнадцати семь, Дин – без десяти.
Я спросил Дина, не сходит ли он в лазарет за пластырем для моей спины, а то она
болит с того утра, когда пришлось тащить тело Делакруа в тоннель. Дин
согласился с радостью. Я даже думаю, что он хотел подмигнуть мне, но сдержался.
Харри заступил на дежурство без трех минут семь.
– Как грузовик? – поинтересовался я.
– Он там, где договорились.
Что ж, неплохо. Потом какое-то время мы стояли у стола
дежурного и пили кофе, избегая говорить о том, на что все мы надеялись: что
Перси опаздывает, и возможно, вообще не придет. Учитывая отзывы о том, как он
провел электроказнь, такой вариант был вполне вероятен.
Но Перси, по-видимому, придерживался известного правила о
том, как снова оседлать лошадь, которая тебя сбросила, потому что вошел в двери
в шесть минут восьмого во всем великолепии своей синей формы: одна рука на
бедре, в другой – деревянная дубинка в смешном самодельном чехле. Он пробил
свою карточку, потом осторожно оглядел нас.
– У меня стартер сломался, – объяснил он. – Пришлось крутить
рукоятку.
– Ах, – проговорил Харри, – бедный малыш.
– Надо было остаться дома и отремонтировать, – мягко заметил
Брут, – Зачем ты нужен тут с онемевшей рукой, правда, ребята?
– Да, вам бы это понравилось, точно? – фыркнул Перси, а я
подумал, что он немного успокоился, услышав такую спокойную реакцию Брута. Это
хорошо. Ведь еще несколько часов надо будет как-то общаться с ним – не слишком
враждебно, но и не очень дружески. После прошлой ночи ему все похожее на
дружелюбие покажется подозрительным. Мы не собирались брать его во всеоружии,
но думали, что, если сыграем правильно, удастся хоть немного захватить его
врасплох. Важно было действовать быстро, но еще важнее, во всяком случае для
меня, чтобы при этом не пострадал никто, даже Перси Уэтмор.
Вернулся Дин и слегка кивнул мне.
– Перси, – распорядился я, – нужно, чтобы ты пошел в
складское помещение и вымыл там пол. А еще лестницу в тоннель. А потом напишешь
рапорт о прошлой ночи.
– Очень творческая работа, – заметил Брут, засунув большие
пальцы рук за ремень и глядя в потолок.
– Смешные вы ребята, – сказал Перси, однако воз-ражать не
стал. Даже не указал на очевидное, что пол там мыли уже дважды – как минимум.
Думаю, он про-сто обрадовался возможности побыть подальше от нас.
Я просмотрел рапорт предыдущей смены, не увидел ничего
касающегося меня, а потом прошел к камере Уортона. Он сидел на койке, обхватив
руками колени, и улыбался мне широко и неприязненно.
– Кто к нам идет – большой начальник, – протянул он. –
Большой, как жизнь, и столь же неприглядный. Ты был бы счастливее по колено в
дерьме, босс Эджкум. Тебе что, жена задала трепку перед выходом? А?
– Как дела, Крошка? – спокойно отреагировал я, но в этот
момент он просто просиял. Он спустил ноги, встал и потянулся. Улыбка его стала
шире, и неприязни в ней поубавилось.
– Черт подери, – обрадовался он. – Наконец хоть раз назвал
меня правильно. Что с тобой, босс Эджкум? Ты заболел или как?
Нет, не заболел. Я был болен, но Джон Коффи позаботился об
этом. Его руки не помнят, как завязывают шнурки, если вообще знали, но они
умеют многое другое. Конечно, умеют.
– Слушай, друг, – сказал я ему. – Если хочешь быть Крошкой
Билли вместо Буйного Билла, мне все равно.
Он надулся от гордости, как та пресловутая рыба, обитающая в
реках Южной Америки, которая может ужалить до смерти иглами на спине и по
бокам. За время работы на Миле я имел дело со многими опасными людьми, но таких
отвратительных знал мало, если вообще они были. Этот Вилли Уортон считал себя
большим преступником, но его поведение в тюрьме не выходило за рамки мелких
пакостей вроде плевков или пускания струйки мочи через решетку камеры. Поэтому
мы и не оказывали ему того уважения, которого он, по его мнению, заслужи-вал,
но именно в ту ночь я хотел, чтобы он был сговорчивым. Даже если это означало
намыливание его мягкого места мылом, я бы с радостью намылил.
– У нас с Крошкой очень много общего, можешь мне поверить, –
сказал Уортон. – Я ведь попал сюда не за кражу леденцов из дешевой лавочки. – И
гордо, словно его внесли в героическую бригаду французского Иностранного
легиона, а не шлепнули задницей об пол камеры в семидесяти шагах от электрического
стула, он спросил: – Где мой ужин?
– Ладно тебе, Крошка, в рапорте сказано, что ты поел в пять
пятьдесят. Мясо с подливкой, пюре и бобы. Меня так легко не проведешь.
Он заливисто рассмеялся и снова уселся на койке.
– Тогда включи радио. – Он произнес «радио» так, как в те
далекие годы, в шутку рифмуя его с «дэдди-о» (любовник). Удивительно, как
человек может столько помнить о времени, когда его нервы были натянуты так, что
почти звенели.
– Чуть позже, парень. – Я отошел от его камеры и посмотрел
вдоль коридора. Брут прошел вниз в дальний конец, чтобы убедиться, что
смирительная комната закрыта на один замок, а не на два. Я знал, что на один,
потому что уже проверил. Позднее нам понадобится открыть эту дверь как можно
быстрее. Времени перетаскивать барахло, накопившееся там за долгие годы, не
будет, поэтому мы его вынесли, рассортировали и разложили в разные места вскоре
после того, как Уортон присоединился к нашей веселой компании. Нам казалось,
что комната с мягкими стенами – очень полезная вещь, по крайней мере пока
Крошка Билли не пройдет Милю.
Джон Коффи, обычно в это время уже лежавший, свесив длинные
полные ноги и отвернувшись лицом к стене, сидел на краю койки, сложив руки и
глядя на Брута с тревогой – проницательностью, – что на него не походило. И
слезы не бежали из его глаз.
Брут проверил дверь в смирительную комнату, потом вернулся
назад. Проходя мимо камеры Коффи, он взглянул на него, и Коффи произнес
любопытные слова: «Конечно. Я поеду». Словно ответил на то, что сказал Брут.
Мой взгляд встретился со взглядом Брута. «Он знает, – почти
произнес он. – Каким-то образом знает».
Я пожал плечами и развел руками, словно говоря:
«Ну конечно, он знает».
Глава 5
Старый Тут-Тут сделал последний заход на блок "Г"
со своей тележкой где-то без четверти девять. Мы купили у него достаточно
снеди, чтобы он улыбался.
– Ну что, ребята, видели мышь? – спросил он. Мы покачали
головами.
– Может, Красавчик видел, – Тут качнул головой в сторону
склада, где Перси то ли мыл пол, то ли писал рапорт, то ли чесал свой зад.
